 Справка:
Мария Рыщенкова окончила курс Евгения Князева в театральном училище им. Щукина в 2004 году.
Сразу после выпуска была принята в труппу РАМТа.
Играет в 11 спектаклях текущего репертуара РАМТа. В том числе в премьерах нового сезона: «Как кот гулял, где ему вздумается», «Приглашение на казнь», «Под давлением 1-3», «Алые паруса», «Волшебное кольцо».
Думать о РАМТе она начала еще в годы студенчества. Ощущение «своего» театра ее не подвело. За пять лет работы в Молодежном ей посчастливилось соприкоснуться с замечательным материалом. Сегодня в творческом багаже Марии Рыщенковой - спектакли по Тому Стоппарду, Борису Васильеву, Евгению Шварцу, Редьярду Киплингу, Борису Акунину, Владимиру Набокову. Размах жанров и форм впечатляет не меньше: от камерного «Как кот гулял, где ему вздумается» до масштабной эпопеи «Берег утопии», от детских сказок до «новой драмы».
У них с профессией это взаимно: обогащают друг друга. Мария впечатляет своей вдумчивостью и подробностью, и вместе с тем располагающей открытостью и необыкновенным женским обаянием. Актрисе без него – никуда.
- Когда у Вас возникло желание стать актрисой?
- Как-то в детском возрасте я сразу откликнулась актерству, и никаких других вариантов будущей профессии у меня уже не было.
Мой папа закончил Щукинское театральное училище, и когда я родилась, он работал в театре Вахтангова. Поэтому мои первые сознательные воспоминания – это детский сад и театр Вахтангова. Детский сад как раз находился напротив театра. И когда я отказывалась ложиться спать, звонили моему папе, он прибегал с репетиций, забирал меня, и я шла вместе с ним в театр. Потом я это уже умышленно проделывала, потому что в театре мне нравилось гораздо больше.
Помню, как репетировали французский водевиль «Два часа в Париже с одним антрактом», и я во время репетиций все повторяла за актерами, танцевала и пела вместе с ними. Потом еще был спектакль об Эдит Пиаф, Элвисе Пресли, Фредди Меркьюри и «Биттлз». Профессиональные артисты рассказывали истории этих музыкантов. А я читала перевод песни Эдит Пиаф в начале спектакля и стихотворение Пастернака. Очень страшно было тогда находиться на профессиональной сцене перед огромным залом. Но атмосфера театра меня завораживала.
- В детстве Вы снимались в фильме «Кешка и маг», впечатления от этих съемок тоже повлияли на Ваш дальнейший выбор профессии?
 - Да нет, мне уже было девять лет, и я знала, что «скоро» буду поступать в театральное. Я уже к этому относилась, как к работе, по крайней мере, мне так казалось.
А на съемках этого фильма все было очень по-семейному. Снималось много знакомых артистов, режиссер фильма – близкий друг нашей семьи. Более того, большую часть фильма снимали в нашей квартире.
Сюжет был таким: бабушка стала молодеть, сначала она становилась девушкой, потом – девятилетней девчонкой, которую как раз играла я, затем – трехлетней девочкой, а потом вообще младенцем.
Сниматься было интересно. В съемках участвовали ребята, мои ровесники, и мы все очень подружились тогда. К тому же сама история была сказочно-веселая, и было много смешных моментов. Помню, по сюжету героиня помолодела в магазине и еще не поняла этого. Пришла домой, а там внук встречает бабушку, которая стала девочкой. Я подходила к зеркалу и падала в обморок, просто проваливаясь в свое огромное платье.
- Вы с первого раза поступили в театральное училище?
- Да. Я поступала практически везде, но хотела учиться именно в Щукинском. Мы долгое время жили в соседнем подъезде, и я постоянно наблюдала студенческую жизнь.
Борьба при поступлении была ужасная! Это очень тяжелый и сложный процесс. Помимо того, что это конкурс, где тебя оценивают, ты еще при этом откровенничаешь, потому что читаешь любимые стихи, любимую прозу.
 На конкурсе со мной случилось что-то страшное. Сначала я прочла веселую басню. Потом прозу – «Волки» Бунина. Это небольшой, но очень азартный рассказ о девушке, которая спасает повозку с лошадьми от напавших волков.
При этом она рассекает себе щеку чем-то железным. Заканчивается историю мыслью, которая мне очень нравилась: те, кого эта девушка еще не раз любила в своей жизни, говорили, что нет ничего милее этого шрама, похожего на тонкую постоянную улыбку. Образ этой героини, тем не менее, очень оптимистический. И вот когда я все это выплеснула, меня попросили прочитать стихи.
И вместо «На скачках» Брюсова я вдруг назвала Анну Ахматову. Начала читать: «Я научилась просто мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу…». Сначала задрожал мой голос, потом хлынули слезы. От волнения произошел такой спазм, что я не могла говорить. Просто стояла и плакала. Мне сказали: «Спасибо, садитесь». Тогда я думала, что это конец, а когда поступила, один студент со старшего курса, присутствовавший на том конкурсе, сказал мне, что это было лучшее из того, что я делала, настолько это было эмоционально.
- Что запомнилось Вам из учебы в училище?
 |
«Как кот гулял, где ему вздумается» |
- На первом курсе нас собрали и сказали: «Ну вот вы поступили, сейчас вы придете домой, позвоните всем своим друзьям и попрощаетесь с ними, потому что на четыре года вы теперь здесь». И действительно так и случилось. Я, конечно, ни с кем не прощалась, но абсолютно выпала из общения со школьными друзьями. На меня сразу свалилось столько новой информации, что я в какой-то момент стала очень эгоистичной, встречалась на час с подругой-одноклассницей и вместо того, чтобы узнать про ее дела, выливала на нее весь этот поток своих знаний. Но, конечно, годы учебы в институте - это прекрасные годы…
Я очень любила учиться, но все равно при всей своей любви на последнем курсе мне уже хотелось скорее окончить театральное училище. Хотелось препятствий и чего-то нового. Игру на сцене учебного театра все-таки нельзя сравнивать с профессиональным театром. Это совсем разные требования.
- Вы играли в театре-студии «На Набережной»…
- Да, когда училась в 10-11 классах. Замечательная студия. У нас был чудесный руководитель Федор Сухов, он закончил режиссерский факультет в Щукинском училище. Он умеет работать с детьми и, мне кажется, очень много вложил в меня. Эта студия существует до сих пор, там идут прекрасные спектакли.
- Есть такие люди в Вашей жизни, которые дали Вам больше других в человеческом или профессиональном плане?
- Я так всегда боюсь этого вопроса… Их много. И я очень боюсь кого-то не назвать. Думаю, если я люблю людей, они всегда это чувствуют, даже не обязательно им говорить об этом.
Меня восхищают многие люди. Я живу, и в меня очень многое попадает, а я, исходя из этого, развиваюсь, складываюсь, двигаюсь вперед. Я благодарна и тем несовпадениям с людьми, которые были, потому что, когда ты с чем-то не согласен, чему-то противостоишь, ты через эти препятствия можешь прийти к своей истине.
- Как Вы пришли в РАМТ?
 |
«Как кот гулял, где ему вздумается» |
- Я изначально очень хотела в РАМТ. На четвертом курсе у нас преподавал Александр Назаров. В тот период он ставил в РАМТе «Правила поведения в современном обществе» и пригласил посмотреть рабочий прогон. Потом я посмотрела еще несколько спектаклей и как-то почувствовала, что здесь очень живая энергия и что в РАМТе мне будет хорошо.
Я очень любила театр Вахтангова, но не хотела в нем работать, потому что он был мне, как дом. Очень нравился театр Петра Наумовича Фоменко, но я понимала, что это настолько «закрытый монастырь», и чтобы туда попасть, должно было произойти чудо, либо надо было учиться у мастера.
Я транслировала своему художественному руководителю, что хочу сюда, в РАМТ. Нина Игоревна Дворжецкая, актриса театра, была нашим педагогом, я и ее тоже при возможности просила, чтобы на показе повнимательнее на меня посмотрели. Я чувствовала, что здесь можно многое предлагать, что-то пробовать, что это живой театр, молодой, энергичный. И я совершенно в этом не ошиблась.
- Ваши первые роли в театре?
- Первым был спектакль «Инь и Ян» у Алексея Владимировича Бородина.
Потом были «А зори здесь тихие…». Я уже видела этот спектакль, когда Саша Устюгов ставил его в учебном театре, и мне была очень интересна эта работа. Будучи студентами, мы даже делали капустник для курса Саши, где я играла Васкова.
- Насколько тяжело играть о войне? Какой душевный багаж нужен для этого?
 |
«А зори здесь тихие...» |
- Само произведение «А зори здесь тихие…» замечательное, и эмоционально оно на меня очень сильно воздействует. Да, я не воевала, но есть очень много художественных и документальных фильмов, книг, мы во все это погружались, учились, как правильно держать приклад, как правильно строиться. С нами очень много занимался режиссер по пластике Андрей Рыклин. Саша Устюгов сам очень много знал, потому что как режиссер в это углублялся.
Это сложно - играть о войне… За несколько дней до спектакля я всегда очень волнуюсь, потому что тут не соврешь. Есть роли, где дистанция между мной и персонажем очень большая, когда маска очень далека от меня. А здесь так нельзя.
 |
| «А зори здесь тихие...» |
К тому же приходят ветераны… Я очень рада, что есть этот спектакль. Важно и то, что у нас это камерная история. Ты ощущаешь, как что-то происходит со зрителем, как он меняется. Когда на поклонах включается свет, и я вижу глаза людей, они уже другие.
- В камерном спектакле играть ответственнее, чем на большой сцене?
- Ответственность есть всегда. Ты выходишь на сцену, значит ты получил это право. И люди пришли, купили билеты, они тратят время, ждут эмоций, новых мыслей. Просто малая форма – это одно существование, большая – другое. В них разные приемы игры, подачи голоса, энергии. |
