«Есенин не похож!»

Премьера спектакля «Любовь и смерть Зинаиды Райх» и творческая встреча с его создателями

16.12.2018

«Было страшно. Там сохранился балкон, с которого в дом залезли убийцы» – такая фраза могла бы стать заголовком статьи о криминальном происшествии. На самом деле она была произнесена актером РАМТа Алексеем Мясниковым на творческой встрече со зрителями. Так он говорил о музее-квартире Вс.Мейерхольда, в одной из комнат которого поставлен новый спектакль Александра Пономарева «Любовь и смерть Зинаиды Райх».

«В некоторые моменты репетиций я ощущала какую-то энергию, – продолжает мысль Алексея исполнительница главной роли спектакля Мария Турова. – Я не могу это объяснить, но эта сила скорее помогала, чем мешала».

Мистические ощущения актеров объясняются тем, что в квартире в Брюсовом переулке была убита Зинаида Райх – вторая жена Есенина и последняя любовь Мейерхольда. Импровизированный зал рассчитан на 27 мест, до артистов при желании можно дотянуться рукой, но все-таки делать этого не стоит, иначе вы рискуете разрушить волшебство спектакля и навлечь на себя гнев духа знаменитого режиссера, который (по слухам) до сих пор не покидает стены своего дома.

«Я не в первый раз имею дело с постановкой спектакля в мемориальной квартире, – рассказывает Александр Пономарев. – Бабушки в них всегда говорят, что неупокоенные души жильцов бродят по комнатам. Но Всеволод Эмильевич и Зинаида Николаевна скорее рады, что мы пришли к ним и шалим, безобразничаем».

От спектакля мурашки бегут по коже совсем не из-за страха – скорее, от восторга.
Это постановка-фарс, бал-маскарад, в котором все условно и ничто не реально. Актеры постоянно перевоплощаются, кружась в его вихре. Между зрителями и сценой нет преград: театр, как завещал Мейерхольд, смело смешивается с жизнью. Зато очевидна граница между юмором и пошлостью, которую никто не переступает, хотя в жанре фарса очень сложно рассказывать историю известных личностей. Людям, болезненно влюбленным в жизнеописания Есенина, Райх и Мейерхольда, вход воспрещен – вы можете захлебнуться от желания крикнуть во время представления: «Есенин не похож! Не ходил он все время с гармошкой! Все вообще было не так!»

В пьесе Валерия Семеновского, которая легла в основу спектакля, даже есть насмешливая ремарка в адрес Есенина: «Артист встает из гроба, и вид у него пародийно-лубочный». «Я когда прочитал в первый раз эти строки, – говорит Алексей Бобров, исполнивший роль Есенина, – подумал: "Вот! Это то, что надо!" У нас же жанр такой – представление! Эта сцена в спектакль не вошла, но у нас с режиссером и с Алексеем Мясниковым возник спор: а как играть этого Есенина? Это же не Есенин! Даже в пьесе он – "актер №2, исполняющий роль Есенина". Играть Есенина в нашей стране может только один человек, а я до сих пор в поиске этого персонажа».

«Есенин был не просто кудрявым мальчиком-поэтом из учебников. Также Мейерхольд, Райх – были не ходячими легендами, они были людьми. Им были свойственны и плохие поступки, и хорошие. Это была жизнь – помимо потерь и трагедий, они жили, любили, пили, изменяли. Они не знали, как кончится их жизнь, поэтому мы можем смеяться в этих стенах вместе с ними», – добавляет Мария Турова.

Роль дочери Есенина и Райх исполняет Наталья Чернявская – она в своем роде адвокат главной героини: «Я думала, что Зинаида Райх – ужасная женщина, которая ворвалась в жизнь Мейерхольда и рассорила его с актерами. А когда, благодаря спектаклю, начала погружаться в материал, мне, как женщине, захотелось озвучить вопрос – а что бы было со мной, если бы я прожила такую жизнь? Это как в эксперименте, когда один и тот же портрет показывают разным группам людей, одним говоря, что это преступник, а другим, что это очень хороший человек. На него будут смотреть по-разному в зависимости от сказанного».

Эта история как раз о том, что никто на самом деле не знает, как эти люди прожили свои жизни. Рыдала ли Зинаида на похоронах Есенина, театрально заламывая руки? Или же она молчала в стороне, рыдая всем сердцем? Правда ли Райх при знакомстве закричала Мейерхольду: «У вас из сердца ножи торчат»? Ответы на эти вопросы уже не найти, биографы упорно гнут свои линии, не догадываясь, что виновникам споров совсем нет дела до того, что про них думают.

Актеры посмеиваются, примеряя на себя бесчисленное количество ролей. Дарья Семенова – и подруга Зинаиды, и неубиваемый театральный критик, и актриса Мария Бабанова и еще семь женских персонажей спектакля. Кажется, что ей эти преображения даются легко и естественно. Актриса отмечает, что здесь важно не сильно погружаться в роль: «Я люблю все свои роли в этом спектакле, но ребята говорят, что лучше всего мне удается Ольга Мунт, первая жена Мейерхольда. Каждый мой персонаж помогает раскрываться героине Марии Туровой. Оправдывать же каждого из моих героев нет времени, сцены непродолжительные – у тебя есть всего 3-4 реплики, чтобы показать самую суть персонажа, чтобы он угадывался».

Так маски в спектакле сменяют одна другую, а вещи перестают быть тем, чем кажутся. Фортепиано за секунду превращается в печатную машинку, в бокалах оказывается не вино, а конфетти, ударом по столу Есенин наносит Райх звонкую пощечину. Комната, где играется спектакль, становится вагоном поезда, залитым светом желтых фонарей, превращается в квартиру на Литейном, а уже через секунду вполне себе может стать советским издательством. Сцена постепенно наполняется мусором жизни: концу спектакля к ботинкам актеров прилипают клочки бумаги, мишура, пыль… Однако вещей в комнате практически нет, одинокая лампа с зеленым плафоном становится центром притяжения сценографии. В спектакле возле нее то сидит молчаливым наблюдателем Татьяна Есенина (Наталья Чернявская / Ольга Гришова), то склоняют лица в ее свете мужья Райх. Она была свидетелем многих событий не только на сцене, но и в жизни.

«Эта лампа – моя фамильная, – говорит Александр Пономарев, – она пережила две революции, две войны. Через нее можно прочувствовать эпоху, я таким образом вложил в спектакль свое ощущение времени. И отомстил ему. Хорошо, что это получилось с игровым воздухом – пространство театра не должно быть душно забито. Ни игрой, ни декорациями, ни мизансценами».

Спектакль сделан легкой рукой. Его можно назвать раздольем для цветоведа. За каждым главным героем закрепляется цвет, который можно либо трактовать, либо просто позволить глазам наслаждаться его гармонией. Зеленое платье Зинаиды Райх – символ жизни. А на ее запястье черной меткой, как неизбежное предчувствие скорой трагедии, виднеется темная лента. Белоснежная одежда Мейерхольда – величие и невинность. Он действительно ведет себя как ребенок: по-детски всеобъемлюще любит, страдает, радуется, не решается. А красная рубашка Есенина? Эрос, огонь, ярость – здесь каждый следующий эпитет колористы подбирали как будто специально под поэта. В спектакле вообще много красных акцентов: бабочка Мариенгофа (Андрей Сипин), скатерть, косынки, плакаты, нотные листы, шторы, папка с медицинским заключением, красный свитер для погибшего Юры Есенина. А какой еще цвет может быть ведущим в спектакле, в названии которого есть слова «любовь» и «смерть»?

Музыкально-звукового сопровождения в спектакле практически нет. Вместо стука колес поезда – хлопки ладоней по чемодану. О конце одной сцены и начале другой возвещает колокольчик. Герои играют на фортепиано – плохо, не попадая по клавишам, но разве можно сыграть свою жизнь как по нотам? Голоса героев не замолкают, они перебивают друг друга во время серьезных монологов, создавая тот фоновый шум, что в жизни представляет собой смесь драмы и комедии. Из него рождается полифония спектакля. Актеры музыкально рвут бумагу, музыкально кашляют, музыкально топают и кричат. Лишь однажды включается неживая музыка. Это происходит почти в финале, когда герои стоят по обе стороны комнаты, разделенные верстами и обстоятельствами, они читают друг другу письма.

«Истории этих людей – это ужас, кошмар! Ссылки, смерти, постоянный страх, убийства, – говорит исполнитель роли Мейерхольда Алексей Мясников. – Но мы не играем это на сцене. А, например, лишь произносим фразу: "Свирская была арестована в 21-ом году. Более 25 лет провела в лагерях". Информация сообщается нейтрально, потому что если мы будем акцентировать на этом внимание, вживаться в эти судьбы – то нам не хватит слез».

Действительно, кажется, что конец спектакля должен выдавить слезу из зрителя, но режиссер в который раз напоминает – это всего лишь игра. Перед вами не Есенин, а актер, исполняющий роль Есенина, не Мейерхольд, а играющий роль, не Райх... Им не нужны парики, исторические костюмы, накладные носы. Их задача, наоборот, отдалиться от реальности. Посмеяться над тем, над чем обычно драматизируют, помолчать о том, о чем сердце кричит. Нам не нужно выбирать одну из многочисленных «правд», потому что у всех поступков этих людей есть оправдание – любовь и смерть.

Встреча с создателями спектакля «Любовь и смерть Зинаиды Райх» состоялась 23 ноября в рамках Молодежного образовательного проекта РАМТа «ТЕАТР+». Следите за расписанием мероприятий проекта на официальном сайте театра.

Анна Верещагина

Фотографии спектакля Сергея Петрова, фотографии встречи Марии Моисеевой