Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши спектакли?

Нет в театре более магического места, чем реквизиторский склад. Сегодня мы заглянем туда и приоткроем секреты профессии театрального реквизитора.

27.09. 2012

Стыдно признаться, но в самом интеллектуальном рамтовском спектакле – «Береге утопии» – в сцене на гамаке я каждый (каждый!) раз задаюсь одним и тем же вопросом: что все-таки за «крыжовник» ест Тата Бакунина? А затем всерьез принимаюсь разглядывать брошенные ею на сцену зеленые ягоды… Наверное, это простительно – театр состоит не только из слов, и страшно интересно, из чего сделан и белый рояль, и кусты, из которых он выезжает. Из чего снег, дождь, листопад, что налито в графин, и что с таким аппетитом поглощают эти сидящие за роскошным столом люди в «Чехове-GALA».

Подробностей я не знаю, но одно знаю точно – они поглощают реквизит. И это вовсе не означает, что крыжовник пластмассовый! В театре под это понятие попадают и бутафорские, и подлинные предметы, участвующие в спектакле. А реквизит (от латинского  «requisitum») переводится всего лишь как требуемое, необходимое. Реквизит помогает зрителю почувствовать обстановку времени и места действия, а иногда играет и собственные роли, выступая в качестве персонажей и даже перевоплощаясь.

Как вы поняли, сегодня в рубрике речь пойдет о миллионе и еще одной маленькой тележке мелочей, без которых не проходит ни один театральный спектакль. И, конечно же, о профессии, без которой эти миллион и тележка никогда бы не завоевали своей сценической славы. А поможет нам совершить экскурсию по переулкам своей профессии руководитель цеха реквизиторов РАМТа Маргарита Смирнова, человек удивительно преданный театру и неизменно любящий свое непростое дело. Впрочем, в РАМТе по-другому и не бывает.

Часть первая. У каждого спектакля – свой хозяин

Нет более магического и притягивающего к себе в театре места (после сцены, конечно), чем реквизиторский склад. И не потому, что в отсутствие хозяев на его двери висит огромный (поистине театральный) амбарный замок, вовсе нет. Когда, проходя мимо, ты видишь здесь свешивающиеся с потолка черные зонты из «Берега утопии», или заполонившие комнатку покрышки из «Чисто английского привидения», или клетчатый плед из… В общем, сердце твое замирает оттого, что в этой маленькой тесной каморке лежат кусочки целых миров, которые, складываясь, как пазлы, в единое целое – спектакль – каждый раз потрясают твой собственный мир.

Да, каморка тщательно оберегается. Пропади… а хотя бы обычное цинковое ведро, и целая сцена в «Думайте о нас» накроется медным тазом: какая же Фея Счастья без ведра на голове? Стало быть, даже ведро – в кладовочку и под амбарный замок.

Эх, кладовочка… Это только с первого взгляда тут творческий беспорядок. На самом деле у каждого спектакля есть свое место. Один – занимает лишь коробку, а другой – целую полку. За комплектность и сохранность необходимых каждому спектаклю предметов отвечает конкретный реквизитор. «Я сторонник того, чтобы у каждого спектакля был свой хозяин, – говорит Маргарита. – Он должен его любить, и тогда будет держать в порядке. Актер тоже привыкает видеть одного и того же человека на спектакле. Вот, скажем, когда идет «Том Сойер», Наталья Николаевна Рязанова, даже если перед ней будут стоять пять человек из нашей службы, будет искать меня. Даже письма, играющие в спектакле, пишут постоянно одни и те же люди. Например, письмо, которое Зуров получает от Бежецкой: «Вынуждена уехать, не попрощавшись. Пиши в Лондон, отель «Снежная королева», госпоже Ольсен. Жду. И не смей меня забывать», – я, несмотря на то, что сейчас век ксероксов и компьютеров, каждый раз пишу от руки».

Я реквизитора узнаю по… карманам

«Хозяин» спектаклю присваивается с самый первых дней работы над постановкой. Интересно, что если раньше реквизиторы «боролись» за право работать с любимыми артистами, то сегодня они отдают предпочтение режиссерам и частенько просят назначить их вести спектакль конкретного постановщика.

– Как только после читки пьесы актеры идут в репзал, мы первые из цехов выходим на работу и по просьбе режиссера и художника начинаем подбирать реквизит. Иногда даем что-то из того, что у нас уже есть. Но основную его часть готовим к каждому спектаклю специально. Как? Частично покупаем, частично заказываем бутафорам, ищем по знакомым, друзьям, блошиным рынкам. Работа реквизитора очень творческая: подобрать, придумать, где купить. Если дома что-то находим, то уже не выкидываем, а приносим в театр. В наших карманах можно найти все, что угодно: пробки, булавки, монетки…

К моменту выпуска спектакля у реквизитора, как и у любого сотрудника, работающего со спектаклем, формируется «партитура». Термином, принятым в мире музыки, театральные люди обозначают документ, в котором расписана схема работы со спектаклем. В данном случае, какие из предметов должны играть в постановке, в каком порядке, когда и кем выноситься на сцену и убираться с нее. Иногда в записях можно встретить рисуночки и фотографии, фиксирующие, на каких местах какие предметы должны лежать. «Партитурой», как правило, пользуются реквизиторы, которые «ведут» спектакль. Но если «хозяин» спектакля вдруг заболел, сей документ поможет его заменить. Только дело это очень непростое. Работать на спектакле «с листа» практически невозможно. Ввести нового человека удается только за несколько спектаклей, пройдя с ним весь цикл работы «от и до».

«Зарядка» и «проводка» спектакля – это совсем не про спорт и электричество

Сегодня в реквизиторском цехе работает 9 человек. Иногда в РАМТе (особенно в дни каникул) приходится вести три спектакля одновременно, а еще прибавьте выезды, гастроли, репетиции. На одном спектакле работают от одного человека (Черная комната) до всех («Берег утопии» на Большой сцене).

За два с половиной часа до начала спектакля реквизиторы уже на месте. А  «Берег утопии» готовят даже с вечера: «Сцену для этого спектакля собирают накануне, и мы стараемся все, что можно заранее положить на сцену, туда отнести: книги раскидать, бумаги, одеяла, пледы, узлы – вещи, которые можно оставить на ночь. А с утра раскладываем остальное: посуду, например… Поскольку этот спектакль ведет весь наш цех, то каждый отвечает за свою часть, и обязанности внутри спектакля тоже распределены».

Подготовка спектакля у реквизиторов называется «зарядка». «Заряжают» саму сцену (раскладывая реквизит в декорациях спектакля), а также кулисы и остальное пространство за сценой – в зависимости от того, откуда выходят актеры, которые «прихватывают» этот реквизит в спектакль. За кулисами или за задником ставятся лавочки и столы, на которых раскладываются необходимые по ходу действия предметы. Если же в декорациях постановки не предусмотрены кулисы, реквизиторы «переезжают» в служебный коридор и ютятся на подоконниках.

А еще существует «ручной» реквизит, который «заряжают» по карманам, в отвороты рукавов – куда удобно артистам. Это могут быть, к примеру, сигареты, деньги, носовые платки. Что-то отдается артистам прямо в руки перед самым выходом на сцену. Например, зонты, часы или письма.

А бывает и так, что не артисты, а реквизиторы выходят на сцену во время спектакля. «Алексей Владимирович мастер выстраивать перестановки, и эти сцены сделаны так, что мы не выглядим белыми пятнами. Специально для нас сшиты костюмы. В «Вишневом саде» мы одеты служанками и спокойно себя чувствуем перед зрителями. Но чаще всего реквизит выносят и уносят артисты. А мы должны все это контролировать, потому что они могут унести и забыть об этом. Или бросить куда-нибудь. Мы изучили привычки каждого и знаем, от кого чего ждать».

Но выходить на сцену во время спектакля – не самое страшное. И, наверное, нет мест, куда не забираются реквизиторы по заданию режиссера. Иначе кто же сделает чудо в виде снегопада, листопада или летящих с галерки конфетти? Кстати, некоторые реквизиторы ходить на это ответственное задание очень любят. А вот перестановка в темноте будет посложнее. Но и это можно осуществить, зная секрет. Для плохо ориентирующихся без света есть проверенный способ дойти до цели: считать свои шаги.

В профессии реквизитора есть строгие правила безопасности – ведь очень важно не помешать действию, не упасть, ничего не задеть, не опрокинуть: «Во-первых, во время «проводки» спектакля не должно быть никаких распущенных волос и каблуков. А во-вторых, если идет спектакль, где нас не должно быть видно, например, на «Привидении», мы должны быть еще и одеты в темное».

«Каждый любит свой спектакль и… таскает его домой»

Итак, спектакль состоялся. Теперь очень важно весь реквизит убрать на свое место. Если знаешь спектакль хорошо, можно уже во время действия что-то унести на склад. Но у реквизиторов есть правило: если боишься, сомневаешься, не трогай – вдруг и вправду эта вещь может еще пригодиться. «А-то можно так унести, что мало не покажется», – говорит Рита. А есть спектакли, в которых до самого конца играют все задействованные в нем вещи, и тогда приходится ждать поклонов. А что потом?

– У нас в реквизите есть салфетки, полотенца, простынки, наволочки, которые мы часто стираем сами. Каждый любит свой спектакль, каждый таскает его домой – и «Будденброки», и «Чехов- GALA», и «Бесы», и «Вишневый сад». Дамская сумка вмещает все. Мы умудряемся туда еще и продукты для спектакля положить.

«И «Кокаин» домой носите?» – напросился восхищенный вопрос, навеянный количеством простыней, играющих в спектакле. «Мы любим «Кокаин», – очень уважительно произносит Маргарита, – но его мы относим в прачку». Ведь, кроме стирки, у реквизиторов масса других дел: что-то подклеить, подгладить, подшить, подкрасить – чтобы к следующему спектаклю все было, как новенькое.

Спектакли, живущие в ящике

А еще реквизиторы путешествуют с театром. Куда только они не съездили, обеспечивая гастроли рамтовских спектаклей! В их «послужном списке» Китай, Исландия, Израиль, Испания и множество поездок по России и Ближнему Зарубежью.

Часто на гастролях сцена и закулисное пространство не соответствует рамтовским, и тогда приходится переписывать «партитуры», придумывать новые подходы к сцене, новые решения ведения спектакля.

А реквизит – весь с собой. С транспортировкой сейчас стало намного проще, чем еще 10 лет назад. Появилось множество упаковочного материала, позволяющего перевезти даже хрупкую посуду. Когда спектакль едет в другой город, то реквизит берут с запасом, ведь вдали от дома может произойти все, что угодно. В чем ездит реквизит? В гастрольных ящиках. А некоторые – из часто путешествующих (как, например, «Сказки на всякий случай»), – так в них и «живут».

Часть вторая. Экскурсия по реквизиторскому складу

Ну конечно, конечно же, вы ждете рассказа о самом интересном рамтовском реквизите. Наконец, ваше терпение будет вознаграждено. Заглянем снова в кладовку. Кстати, мы еще не задали Рите самого главного вопроса: что входит в реквизит? «На самом деле, все, начиная с вещей: чемоданы, шляпные коробки, корзинки, посуда, куклы, цветы, вазы, одеяла, подушки, пледы, картины, маленькие часики на цепочках, оружие, – и заканчивая напитками и едой».

«Переходящий» младенец и другие

Начнем же мы рассказ с тех предметов, которые не имеют одного хозяина, а переходят из спектакля в спектакль. Во-первых, это саквояжи, чемоданы, шляпные коробки, зонты. Они находятся в общем доступе и стоят на самом видном месте.

Во-вторых, есть в РАМТе «младенец», выходящий в роли новорожденного решительно во всех спектаклях. Правда, с условием: как любой настоящий артист, заблаговременно «переодевшись». На «Будденброках» его вынесут в белом крестильном комплекте. На «Сотворившей чудо» в цветном. А в «Береге утопии» в голубом.

– Из заслуженного реквизита у нас еще есть скелет, который, кроме путешествия по спектаклям, участвует во всех капустниках. А в «Сотворившей чудо» играет кукла Козетты с премьеры «Отверженных», которую мы со временем переодели, и даже сами сшили ей платье. А вот ботинки (кстати, настоящие, лично принесенные реквизитором Олей Петровой) ей приходится делить с куклой из «Чисто английского привидения».

Посуда бьющаяся и не очень

Бутафорской посуды в современном театре уже почти не существует. Сейчас можно недорого купить все, что душе угодно – бокалы, блюда, тарелки, чашки. Бутафоры иногда обрабатывают их: обклеивают (например, поверхность подносов, чтобы не скользила), состаривают, расписывают. Но в современных спектаклях играет в основном настоящая – не забутафоренная посуда. В «Эрасте Фандорине» – хрустальные бокалы и изящный металлический сервиз.

Конечно, настоящая посуда бьется. И самая расхожая – это стеклянные бокалы, тарелки и подносы, которые не выдерживают тяжестей. Но иногда посуду нужно разбить по задумке режиссера. И бывает, специально сделать это гораздо сложнее, чем нечаянно.

– В «Вишневом саде» проблема разбить посуду потому, что пол в спектакле мягкий. А в «Rock’n’roll» потому, что икеевская посуда не бьется почти никогда! Мы уже смеемся, что ИКЕЯ нам должна за рекламу. По тексту блюдечко разбилось, а блюдечко не бьется, никак. Поэтому ищем варианты…

Пятаки в большом почете

Деньги в спектаклях играют и бумажные, и металлические. Раньше, когда в кассах выдавали копейки на сдачу, в реквизиторскую их прямо кульками приносили. До сих пор на сцене используют старую мелочь, вышедшую из обращения (в большом почете пятачки и пятидесятирублевки, потому что они большие) или металлические болванки в форме монеток.

– Бумажные деньги раньше рисовали бутафоры, очень похоже было. Наши ребята даже проводили эксперимент: бросали около «Театра Оперетты» рубль, и его тут же кто-нибудь подбирал. А сейчас нам их делают на заказ в типографии. Старинные деньги в первый раз мы напечатали для «Фандорина», и так на них и остановились, просто допечатываем. А недавно в киоске купили пачку двадцатирублевок бумажных советских – как настоящие, очень хорошо выглядят. Когда нужно сделать пачку, первые две купюры кладем «настоящие», а внутрь – «куклу».

Какое застолье без… лимонада?

– Спиртные напитки в театре, конечно, подменные. Например, шампанское я покупаю детское. Меня в тех магазинах, где оно бывает, уже знают в лицо – как видят, сразу говорят: «Да-да, есть». Купленную бутылку отдаем бутафорам, и они ее обклеивают крафт-бумагой или чем-то другим, по желанию художника.
В крайних случаях мы делаем подменные бутылки, это просто: фольгой обвернуть, проволочкой обмотать. Еще шампанское можно заменить лимонадом.
Пиво для «Будденброков» покупаем безалкогольное.

Непогода на театре

Если не брать в расчет снегомашину (за которую отвечают осветители), то в театре еще бывает… бумажный снег. И было время, когда реквизиторы пытались этот «снег» стричь ножницами самостоятельно. А теперь отдел снабжения РАМТа этот дефицит в театр регулярно поставляет, привозя бумажные отходы с фабрик, где делают школьные тетрадки.

Во время листопада в «Думайте о нас» с галерки летят пластиковые листья, предварительно и любовно срезанные реквизиторами с декоративных гирлянд. «А когда у нас ставили «Хагоромо», мы просто доводили японцев тем, что собирали и гладили привезенные ими из Японии листики. Они не понимали, что это мы такое делаем: у них это одноразовое, а для нас была диковинка».

Помимо «настоящих» осадков в театре бывают осадки сказочные. Скажем, на «Чисто английском привидении», когда цветет розовое дерево, с него осыпаются «лепестки» в виде розовых сердечек. А когда Привидение вынимает из кармана «пятна крови», от них разлетаются блестки-звездочки. На «Думайте о нас» в сценах волшебства с неба летят разноцветные «жучки».

Шары в спектаклях тоже летают не всякие. В «Rock’n’roll» синие, на «Леле и Миньке» белые, на «Привидении» – обязательно разноцветные.

А вот дожди на сцене идут не часто. Однако пришлось как-то лить с галерок и настоящую воду, когда на спектакле «Крестики-нолики» «крыша протекла».

И о еде «на закуску»

Ну а теперь, главный вопрос, беспокоящий меня беспрестанно на «Береге утопии» – едят артисты на сцене или не едят? Оказывается, времена бутафорской еды давно позади. Нет, она, конечно, появляется на сцене для красоты стола, но жуют артисты все-таки еду настоящую.

Бывает, что в одном спектакле бутафорская еда перемешивается со съедобной. Например, блюда, стоящие на свадебном столе в «Чехове-GALA», блестяще сделали наши бутафоры. А на одном подносе с бутафорскими огурцами лежит порезанное яблочко.

– Вообще, самая хорошая еда на сцене – яблоко. И не пачкается, и жевать его удобно. В «Береге» много яблок и воды. Суп в Прямухино – это чай и порезанное яблочко. На «Вениамине» вся еда настоящая: салат, селедка, картошка, сыр, колбаса. А на «Чехове-GALA», где накрывают стол и нужно много еды, которую по-настоящему едят, мы подумали, что яблоки будут смотреться некрасиво и покупаем сыр, бананы и квашеную капусту. Идею с капустой мне подал Юльен Сергеевич Балмусов. Она красиво смотрится, ее много и она вкусная. Вместо мороженого покупаем йогурт. Иногда сами артисты что-то приносят, просят порезать. А пирожки для «Волшебного кольца» нам печет буфет.

Часть третья. Лирическая

Работа реквизитора страшно интересная, но и безумно ответственная – ведь от одной маленькой мелочи, случайно забытой или лежащей не на том месте может
сорваться целый спектакль – труд множества людей. Работа эта и материально ответственная: за капусту, яблоки и даже яйцо Маргарита строго отчитывается перед театром. А еще она отвечает за людей, работающих с ней в команде. И отлично знает, какими качествами должен быть человек на должности реквизитора.

– Во-первых, у него должна быть любовь к театру. Во-вторых, внимание и ответственность. Понятно, что бывают и накладки – мы же живые. Артист забыл что-то. И мы что-то можем упустить. Но позиция «а, какая разница, положу я или не положу ручку» – неприемлема. В этой работе невозможна невнимательность и безалаберность. И еще это работа с людьми. На этом месте я не терплю тусовщиц. Вне работы – за порогом театра  делай, что хочешь, а здесь соблюдай субординацию.

– Этой профессии нигде не учат, а как в нее попали Вы?

– Я пришла сюда как зритель на спектакль «Ловушка № 46, рост второй», и мне он очень понравился. Стала ходить в театр. И вот однажды здесь оказалось свободное место реквизитора, куда я и пришла. Заведовала тогда цехом бывшая актриса Алевтина Пантелеевна Шаповаленко. Под ее руководством работало еще три девочки, в том числе, и Наташа Шумилкина (сегодня режиссер РАМТа – прим.ред.). Я пришла в 1989-м, а в 1993-м приняла цех.
За это время я выпустила множество спектаклей. Но начальником быть – это не только самой работать, но и научить работать других. А за своих девочек я уверена, что они всегда вовремя придут в театр и проведут спектакль. А еще у каждой из них должно быть желание идти на работу. И мне кажется, оно у них есть. Все мы вкладываем душу в свое дело, по-другому нельзя.

Ольга Бигильдинская

p.s. А вопрос, что вместо крыжовника круглый год ест Тата Бакунина, открыт для обсуждения. Первых пятерых читателей, предложивших правильную версию, ждет приглашение на два лица на первый в сезоне спектакль «Берег утопии».