Жемчужина Московского театра для детей
О спектакле, с которого начинался театр Наталии Сац
15.01.2025
Премьеры сезона 1921-22 гг. во многом определили развитие театра XX века: «Ревизор» К.Станиславского в МХАТ, «Федра» А.Таирова в Камерном театре, «Великодушный рогоносец» Вс.Мейерхольда в Театре Актера, вахтанговские «Гадибук» в театре-студии «Габима» и «Принцесса Турандот» в Третьей студии МХАТ. В этом списке по праву должен стоять спектакль «Жемчужина Адальмины» Н.Сац, которым в 1921 году открылся Московский театр для детей.
До революции 1917 года профессионального театра для детей не существовало. Даже знаменитая «Синяя птица» М.Метерлинка, поставленная в 1908 году в МХТ, задумывалась Станиславским как спектакль для всей семьи: «Я хочу, чтобы она восхищала детей и будила серьезные мысли у взрослых». Кстати, музыку к нему написал отец тогда еще маленькой Наташи, будущей создательницы даже не одного, а нескольких театров для детей – композитор Илья Сац. Одно из ее ранних воспоминаний связано как раз с тем, как «величайший артист и режиссер мира» в папином кабинете слушает исполняемое шепотом Ильей Александровичем «Мы длинной вереницей / Пойдем за Синей птицей…» и как они с сестрой Ниной подслушивают все это через дверные «большущие щели»… После этого подслушивания и, конечно же, разоблачения Наташа первым делом спросила у отца, кто такая Синяя птица. «Это птица счастья, – ответил он, – ее еще никому не удавалось поймать». – «А я, когда вырасту, поймаю…» И ведь правда поймала…
Рождение театра
В 1918-м году, когда ей было 14 лет, она стала самым настоящим начальником детского отдела Театрально-музыкальной секции Моссовета – так называемого Темусека, собирала концерты и спектакли для детей, которые давали на разных площадках Москвы и посмотреть которые могли дети простых горожан: «Искусство – детям трудящихся». «Видимо, это дело поручили вам, так как вы сами еще не вышли из детского возраста», – колко заметил композитор Александр Гречанинов, которого она уговорила принять участие в этих концертах. Но, вышла она из детского возраста или не вышла, а представлений для детей за три года сыграли целых 1823 раза.
Однако юная Наталия Сац мечтала о профессиональном стационарном театре для детей. «На мои подростковые плечи («инициатора-организатора») навалились тягостные заботы – сделать первый Детский театр Московского Совета таким же "официально оформленным", как у взрослых». За три года огромной работы ею были открыты два «пробных» театра (Первый Детский театр Моссовета – театр марионеток, петрушек и теней и Первый государственный театр для детей Наркомпросса) и Опытная школа эстетического воспитания, которой она руководила вместе со своим первым супругом Сергеем Розановым. Наконец 17-летняя Сац нашла помещение заброшенного кинотеатра «Арс» на Тверской, уговорила А.В.Луначарского отдать его на дело детского театра, во главу которого наконец-то встала сама, отремонтировала, пригласила артистов и музыкантов.
Вот как о зарождении труппы Московского театра для детей вспоминал Николай Фирсов: «Я и мои товарищи-"комиссаржевцы" играли тогда в драматическом театре, который возглавлял Сахновский. Это была частная антреприза на Большой Дмитровке, в помещении, где ныне располагается оперный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. И вот к нам в декабре 1920 года пришла Наташа Сац – ей было семнадцать лет – и предложила нам, которым было по девятнадцать-двадцать, вступить параллельно в труппу Московского театра для детей пока что, как теперь говорят, "на общественных началах"... Мы смотрели на эту девушку с улыбкой, но стоило ей заговорить – и она словно сравнялась с нами возрастом. Актеры – народ эмоциональный, на нас как-то очень подействовала убежденность юного директора, сыграл роль и интерес к совершенно новому и в общем-то необычному делу. И группа артистов, в числе которых были Анатолий Кторов, Тамара Верлюк, Вера Вильямс и другие, приступила к репетициям "Жемчужины Адальмины"».
Спектакль про короля, отказывающегося от власти
Создать первую пьесу для своего театра Сац попросила писателя Ивана Новикова, которого современники ставили в один ряд с Иваном Буниным и Борисом Зайцевым. Новиков создал инсценировку финской сказки Сакариаса Топелиуса «Жемчужина Альдамины», которую Николай Волконский срежиссировал в соавторстве с Наталией Сац. 13 июля 1921 года этим спектаклем открылся Московский театр для детей, от которого и ведет свою историю РАМТ.
«Когда ребят рассадили по росту в их зрительном зале, когда погасли люстры, раздались звуки музыки, открылся занавес и на просцениуме у колыбели новорожденной Адальмины возникли огромные (в два человеческих роста) фигуры фей Золотой и Зеленой в удивительных одеяниях, сердце застучало с удвоенной силой: родился новый театр», – записала Сац, вспоминая самые первые моменты его возникновения.
На крестины единственной дочери, как это принято в сказочных королевствах, король пригласил двух фей. И, конечно, они пришли с дарами. Одна принесла жемчужину, которую велела вставить в корону и носить не снимая – тогда принцесса будет всех милее, богаче и умней. А другая… предрекла, что, потеряв жемчужину, та утратит все эти качества, но зато станет обладать самым добрым и любящим сердцем. В 15 лет своевольная красавица убежала из дворца, обронила корону и превратилась на три долгих года в бедную неказистую пастушку с добрым смиренным сердцем. Оно заменила Адальмине и красоту, и богатство. Как и положено в сказках, в лесу появился рыцарь и влюбился в нее. А тем временем король ищет дочь и примеряет корону с жемчужиной всем девушкам королевства. Вот только подходит она лишь бедной пастушке…
Новиков не просто инсценировал текст Топелиуса, но и адаптировал его к советской сцене. Сац считала, что сказка должна говорить о правде и помогать детям приблизиться к пониманию действительности «через художественные образы сказочного». Какую же правду она имела в виду? «Тогда еще жили легенды "о царе-батюшке", дети нередко спрашивали: "А за что царя прогнали?" Безвольный, неумный царь, сонливая царица, ловкий жестокий палач – фактический правитель этого царства – стали действующими лицами пьесы».
Так у сказочного короля (Василий Аристов) в пьесе Новикова появились характерные черты: примитивный, необразованный, называющий жалкой милостыней подарок Зеленой феи, он считает, что особам царствующего дома ума не надо – были бы деньги. Палач, введенный в сказку автором, в исполнении Анатолия Кторова стал одним самых ярких персонажей спектакля, больше напоминая шекспировского шута – циничного, умудренного жизненным опытом советчика-соправителя короля. Подобных придворных позже будет много в сказках Евгения Шварца. Но любопытнее всего конец советской пьесы: Адальмина отказывается от своей половины королевства, прося лишь оставить ей дар феи, освободивший ее из золотой клетки. Сам же Король – настоящий герой нового времени – освобождает престол (который никто больше не хочет занимать): и уговаривает сделать то же самое своих заморских гостей. Разумеется, все заканчивается хэппи эндом – свадьбой и финальными словами Рыцаря: «Да, свобода прекрасна». «Торжественная музыка апофеоза. Все танцуют».
Большое искусство для маленьких
Спектакль получился поистине зрелищным и по-современному синтетическим – музыка, цирк, песни, танцы, кубофутуристическая сценография, которая была особенно впечатляющей. «Запомнился эпизод появления из глубины зрительного зала в свете зеленых прожекторов трех седобородых мудрецов в необыкновенном облачении, огромных головных уборах, со свитками в руках. Они шествовали к сцене по среднему проходу зрительного зала под звуки сказочной музыки, заставляя верить в свое величие и мудрость…» – вспоминала Наталия Сац.
«Жемчужину Адальмины» оформлял художник и архитектор Александр Веснин. Он был востребованным сценографом, работавшим для Малого и Камерного театров. Знаменитый искусствовед Абрам Эфрос назвал Веснина философом сценической формы, который, разрабатывая эстетику кубофутуристической живописи, «пришел с ней на сцену и сменил плоскостные задачи на объемные». Через полгода после премьеры «Адальмины», в феврале 1922-го в Камерном театре в его оформлении выйдет знаковая для русского театра «Федра». А пока в свете зеленых прожекторов по проходу зрительного зала под звуки сказочной музыки величественно шествуют к сцене три седобородых мудреца…
«В работе над «Жемчужиной Адальмины», – вспоминал Николай Фирсов, игравший в спектакле роль 1-го Мудреца, – мы столкнулись с большими трудностями. Мы, приглашенные в театр артисты, придерживались реалистического направления, привыкли играть в нормальных декорациях и костюмах, а тут архитектор и художник Александр Веснин предложил нам какую-то кристаллическую конструкцию, которую и мы, и зрители должны были понимать как лес. Костюмы наши – из холста, бархата, картона, проволоки, жести – мы должны были носить с большой осторожностью, чтобы не порезать руки или ноги. <…> В одном из выходов я появлялся в зрительном зале, и не было ребенка, который удержался бы от искушения потрогать мой блестящий громыхающий костюм».
Придумывая сказочные костюмы к спектаклю, Веснин указывал фактуру портным и добивался от них точной формы каждой складки. «Артистам костюмы очень нравились, правда, "освоить" их было совсем нелегко», – писала в воспоминаниях Наталия Сац, которой, по словам Нины Толченовой, и самой случалось выходить на сцену в роли Адальмины, поэтому она может говорить об этом, основываясь и на собственном опыте. «Ни до, ни после "Жемчужины Адальмины" я не видела таких костюмов». И, тем не менее, спустя какое-то время спектакль сняли с репертуара потому, что исследования детских зарисовок после просмотра, по мнению Сац, показали: дети не понимают художественного решения и оно не оказывает на них «живописного влияния», так как они почти не рисовали сцен действия, а если и рисовали, то лишь подражая Веснину. Сац же считала, что задачи театра – не только художественное воспитание, но и обогащение детского творчества.
А еще Наталья Ильинична утверждала, что театр – то самое искусство, которое доступно детям эмоционально, что ребенку оно ближе и понятнее живописи и музыки, но в то же время – приближает юного зрителя к их пониманию. Видимо поэтому, задумываясь о процессе всестороннего обогащения зрителей своего театра, к созданию спектакля она привлекла композитора и филолога Александра Шеншина, который в начале 1920-х вместе с художником Василием Кандинским исследовал взаимодействие живописи и музыки, изобразительных и пластических искусств. В 1921-1925 годы Шеншин заведовал музыкальной частью Московского театра для детей и был дирижером оркестра, состоящего из 18 человек. Он написал чудесную музыку не только к «Жемчужине Адальмины», но и к первым спектаклям театра: «Гайавата – вождь ирокезов» (1923), «Пиноккио» (1923), «Будь готов!» (1924), «Пионерия» (1926).
Такой подход к выбору создателей детского спектакля был абсолютно новаторским: для маленьких детей делалось большое искусство. «Какие артисты, оркестры, какие масштабы, монументальность, художественная четкость – и все это для детей?!!» – восклицал после премьеры архитектор Виктор Веснин.
А еще дети во время спектакля были так вовлечены в театральное действие, что переставали быть только наблюдателями. Немало тому способствовал тот факт, что представление для них начиналось еще до поднятия занавеса. Драматург, режиссер и первый руководитель Педагогической части театра Сергей Розанов, следил за тем, чтобы для детей выпускались яркие красочные программы и афиши, а работникам театра, с которыми общались маленькие зрители, – гардеробщикам, билетерам – объяснял, что театр для детей начинается с вешалки и, переступая порог, они должны почувствовать атмосферу приветливости и праздника. Известный писатель и журналист Михаил Кольцов в фельетоне «Дети смеются» отмечал: «В этом единственном театре публика всегда одна и та же, всегда в отличном настроении, всегда внимательна и чутка к автору, пьесе, декорациям, к исполнителям и к музыке».
«Дети и театр – белое пятно на карте искусства, пути, еще никем не изведанные…Опыта в прошлом быть не могло ни у кого, мы шли вслепую, на ощупь, в чем-то ошибались, но ошибок не скрывали, старались их исправлять, крепко верили в настоящее и будущее Детского театра», – вспоминала Сац о первых шагах в деле строительства театра для детей. Позже он, созданный ею и ее соратниками, сменит адрес и название, в него придут новые драматурги, режиссеры, сценографы, актеры, но в памяти всех причастных к его рождению останутся воспоминания о спектакле, который не только был новаторским и смелым, но и задал высочайшую художественную планку. Именно этой планки по сей день придерживаются продолжатели ее дела – создания большого искусства для маленьких детей.
Ксения Князева
Ольга Бигильдинская
Фотографии – из архива театра и открытых источников. В материале представлены эскизы костюмов и декораций Александра Веснина.
