Зло – реальность, которую нужно сдерживать

Дискуссия в Черной комнате, приуроченная к спектаклю «Карамора»

21.04.2019

5 апреля в РАМТе состоялась очередная встреча в рамках Молодежного образовательного проекта «ТЕАТР+». Дискуссия «Насилие во имя идеи» разворачивалась вокруг крайне неоднозначных и сложных для обсуждения вопросов и проходила с участием режиссера спектакля «Карамора» Александра Хухлина, журналиста, заведующего отделом культуры журнала «Огонек» Андрея Архангельского и политолога, профессора МГИМО Валерия Соловья.

Спектакль «Карамора» был поставлен на сцене РАМТа год назад по одноименному рассказу Максима Горького. История становления Петра Каразина по прозвищу Карамора в роли революционера, а затем агента тайной полиции, открывает перед зрителями бездну человеческой души, ее темные стороны. Однако понять Карамору не так просто, потому что его поведение нельзя интерпретировать при помощи классической логики. Очень сложно дать целостную характеристику его личности: его нельзя назвать ни предателем в обыденном понимании, ни героем, ни кем-либо еще. По сюжету Карамора находится в одиночной камере в ожидании решения, которое вынесут по его делу бывшие товарищи по революции. Он абсолютно уверен в том, что его приговорят к смертной казни. Тем не менее, решает обратиться к перу и задокументировать свои воспоминания, прежде всего для того, чтобы самому себе ответить на вопрос, кто же он такой и как пришел к той ситуации, в которой оказался.

Разговор начал режиссер Александр Хухлин:
– У Максима Горького есть очень неоднозначная статья 1922 года. «О русском крестьянстве», вокруг которой завязался диалог с артистами при репетиции спектакля. В одной из ее частей говорится о том, что при анализе некоторых исторических фактов, на которые ссылается автор, а также исходя из его личных убеждений, при изучении русского крестьянства обнаруживается некоторый парадокс. Он обращает внимание на то обстоятельство, что русский человек по своей природе питает какую-то необъяснимую тягу к насилию. Причем насилие является не просто способом добиться каких-то своекорыстных целей. В подтверждение этому Горький рассказывает историю из своего личного опыта, описывая случай, когда во время Гражданской войны одни крестьяне закапывали других вниз головой по пояс, оставляя только торчащие кверху ноги. Крестьяне делали ставки, кто будет дольше бороться за жизнь, болтая ногами. Масштаб насилия, сладострастное наблюдение за борьбой жизни и смерти, личным свидетелем которых был Горький, невозможно объяснить какими-то частными случаями патологии. Он делает вывод, что эта страсть к насилию заложена в природе русского человека. Как раз одной из составляющих описанного Горьким Караморы и являлась какая-то необъяснимая радость и азарт насилия. Работая над спектаклем, мы постоянно задавали себе вопрос: «А есть ли в каждом из нас эта скрытая, спрятанная глубоко тяга к насилию?» Мне кажется, что в данном рассказе Горький также ставит более фундаментальный вопрос: человек изначально по своей природе благ или ужасен? Он искра божья или искра дьявольская?
Мы очень долго репетировали этот спектакль, целых девять месяцев. Во многом нами двигал следующий вопрос. В тот момент, когда совершается насилие непосредственно над тобой или ты лично оказываешься перед неразрешимой дилеммой: совершить насилие или погибнуть, – как поступить в таком случае? Важно подумать заранее, потому что в жизни может возникнуть ситуация, при которой каждый может оказаться непосредственно перед лицом необходимости совершить поступок, когда уже невозможно будет выжидать или сохранять нейтралитет. Придется или погибнуть, или рисковать жизнью близких людей, или занять какую-то позицию. Я уверен, что и рассказ Горького, и спектакль для нас – это такой импульс подумать немножко заранее.

– Я считаю, что это было бы крайним шовинизмом говорить о том, что у русского человека какая-то особая тяга к насилию, – продолжил разговор журналист Андрей Архангельский. – Я уверен в том, что он устроен примерно так же, как и остальные люди. Что касается специфики русского сознания, проблема заключается в отношении русского человека ко злу, в привычке воспринимать зло вне себя, в представлении о том, что зло существует где-то отдельно от человека. В этом есть категорическая ошибка. Зло заключено в каждом человеке и задача состоит в том, что мы должны управлять этим злом, контролировать его. Проблема в том, что русский человек не приучен вообще к тому, что зло – это реальность и с ним нужно работать, его нужно сдерживать. Поэтому когда мы совершаем зло, как мы оправдываемся? Мы говорим, что это не мы, это кто-то другой, какая-то злая сила.
На мой взгляд, данный спектакль не о насилии. Главная тема в нем – это разрозненное, распадающееся сознание, лишенное ценностей. Ведь главный герой Карамора постоянно говорит: «Во мне живет несколько человек, и все не в ладу друг с другом». Иногда он говорит: «Я чувствовал себя не человеком, а сворой собак». Вокруг себя же он видит примеры идеалистического поведения, судьба постоянно подбрасывает ему убежденных людей. Проблема самого Караморы в том, что он не верит ни во что. Даже насилие, которое он совершает по отношению к провокатору Попову, это тоже какая-то крайняя, пограничная попытка найти в себе что-то прочное. Это цинизм до такой степени, что он думает: «Может быть, я после этого убийства что-то почувствую?» К сожалению, для нашего типа сознания это типично, потому что это результат тоталитарного существования на протяжении долгого времени.

– Если кто еще не видел спектакль, я очень советую прийти посмотреть. Вы получите эстетическое и эмоциональное наслаждение. Он срезонировал с тем, над чем я давно размышляю: вопрос силы, допустимость насилия в политике и его пределы, проблема предательства, – так начал разговор о насилии политолог Валерий Соловей. – Я считаю, что для современной России это ничуть не менее актуально, чем для России начала XX века. Конечно же, русские люди по своей антропологической природе ничем не отличаются от других европейцев. Я согласен с тем, что мы не очень хорошо контролируем заключенный в нас источник зла. Я вообще не очень верю в то, что природа человека благая. Но склонен полагать, что она, как минимум, хотя бы частью своей не благая. Постоянный баланс и попытка обуздать источник зла, который находится в человеке, – это вообще проблема мировой истории и мировой культуры.
Несмотря на то, что очень соблазнительно объяснить все то, что произошло в начале XX века с Россией, влиянием социальной среды и событиями предшествующих веков, которые привели к выплеску кровавой вакханалии, – что-то внутри меня этому сопротивляется. Дело не только в том, что среда заела, дело в том, что появился шанс реализовать нечто, что содержалось внутри. И бесстыдная сила и гениальность большевиков заключалась в том, что они дали этому шанс реализоваться. Они специально поджигали страну и испытывали от этого колоссальное удовлетворение.
Для меня также важен вопрос: насилие вообще применимо или нет? Что является оправданием для насилия? Ведь каждый из нас так или иначе использует насилие в своей жизни, если не физическое, то уж моральное точно. Но мы все-таки обсуждаем не то насилие, которое является частью нашего культурного ландшафта, а нечто, что чрезмерно. Как быть, если поражаются наши человеческие права, и мы ничего не можем сделать с этим в рамках закона? Как противостоять? Этот вопрос открыт сейчас, и в этом смысле тема более чем актуальна. Я в данном случае нахожу такой ответ: насилие в некоторых ситуациях является неизбежным. Но понимание неизбежности насилия должно сопровождаться ощущением того, что если вы позволите ему вырваться, оно, конечно же, уничтожит и искорежит вас, и, выпущенное на волю, оно может начать гулять, как это произошло в истории России начала XX века. Нынешней России это не грозит, потому что избыток силы всегда связан с избытком молодежи. Но что более важно, в России нет раскаленной идеологии. Потому что самое хорошее оправдание для масштабного насилия – это идеологическая или религиозная доктрина. Важно осознавать одно: если мы совершаем насилие, если мы вынуждены идти на зло, не нужно искать себе оправдания вовне. Нужно понимать: оттого, что мы применили насилие, то есть вынужденное зло, оно никогда не станет добром.

На вопрос из зала о том, какие культурные ситуации сегодня могут породить насилие, Валерий Соловей ответил следующее:
– Это тотальное бесправие, которое не очень заметно в Москве, но очень хорошо заметно в российской провинции. Что меня удивляет, русские люди в большинстве своем это терпят. Это, кстати, один из результатов XX века. Ведь русские – это очень непокорный народ. Но большевики создали самую совершенную в Европе машину социального подавления. Они выбили любую охоту сопротивляться, выбили охоту к объединению и превратили русских людей в крайне эгоистичных индивидуалистов.

В рамках разговора был также затронут вопрос политизации молодежи и много других. Дискуссия прошла крайне оживленно, что свидетельствовало о повышенном интересе к затронутым темам. Постановка о революционере-провокаторе породила разговор, оказавшийся много шире рамок спектакля.

Следующая встреча Молодежного образовательного проекта «ТЕАТР+» состоится 24 апреля в 19.30 в Черной комнате. В рамках программы к спектаклю Алексея Бородина «Проблема» биолог и научный журналист Александр Панчин прочитает лекцию «Мозг обманывает себя».

Алексей Лаврентьев