Люди-оборванцы и люди-варвары

Премьера спектакля «Оборванец» по пьесе Михаила Угарова в Белой комнате РАМТа

13.04.2019

Белая комната РАМТа стала пространством для спектакля с удивительной реалистичностью и не менее удивительной безысходностью. Спектакль по пьесе «Оборванец» Михаила Угарова выпустил в театре Владимир Мирзоев 1 апреля 2019 года – в годовщину смерти драматурга. Этот текст, написанный в 1993 году, оказался, по словам режиссера, востребованным только сегодня: «С середины 1990-х я предлагал эту пьесу в театры, на телевидение. Но она не всем говорит что-то важное, а мне сразу сказала что-то серьезное и  важное для меня».

Герои «Оборванца» в большинстве оправдывают название спектакля. Персонажи пьесы бесприютны, хотя имеют квартиры, одиноки, хотя уводят жен и мужей. Но оборванцы они и в другом смысле: от каждого из них что-то (чаще – кого-то) оторвали: мечту, любовь, надежду. Леша (Александр Доронин) все детство мечтал о китайском фонарике и монетке с английской королевой, а ему дарили ботиночки, рубашки, новый ранец и книжку «Республика ШКИД». Теперь, когда он вырос, у него есть зажигалка с серебряным шариком на конце и – чужая жена (Мария Турова). Леша «оторвал» ее от мужа – кого-то в пальто цвета маренго (Андрей Сипин). А она оторвала Лешу у Наташи (Диана Морозова), которая той теперь страшно завидует. Колечка (Алексей Мишаков) брошен своей женой – та ушла к его другу, укравшему его, Колечкину, идею углового дивана. А Бабушка Тихонова (Наталья Рязанова) обобрана своей соседкой Роксаной, урвавшей ее кладовочку, и старой приятельницей Лидией Перовой, укравшей у нее мастерство светлить волосы перекисью, готовить шарлотку, а потом еще увела и жениха. Каждый из них теперь жалеет по-настоящему только себя и обращает внимание исключительно на собственную боль. Такой эгоизм приводит к тому, что любая окружающая вещь – в том числе и любимый человек – становится ничьей и берется кем попало. «Чужое прилипчиво – об него потрешься, и тебе что-нибудь будет», – утверждает Наташа, тем самым давая метафизическую формулу поведения всех героев спектакля. Потому что своего нет и не было.

– Каждая пьеса является – или не является – поводом для важного разговора, – замечает режиссер. – Мне кажется, эта пьеса говорит о самых важных вещах. О незрелости сознания русского человека, его принципиальном инфантилизме, его неготовности быть цивилизованным и выстраивать с другими людьми нравственно безупречные отношения, о глубинном нашем варварстве. Миша назвал пьесу «Оборванец», но она с таким же успехом могла бы называться «Варвары».
Когда мы говорим о варварстве, мы имеем в виду очень сложный комплекс архаических инфантильных эгоистичных представлений, в который погружен человек. И до сих пор советский человек, досоветский, постсоветский – есть самая большая проблема, с которой мы имеем дело в разных формах. То, что многое завязано на воровстве и насилии в нашей стране, есть варварство, недоцивилизованность. А это, в свою очередь, связано с травмой векового рабства, которую русский человек долго преодолевал и, едва вздохнув, опять попал в советское рабство.

Главного героя в «Оборванце», кажется, вовсе нет, потому что каждый – одинаково неглавный и, как у Чехова, главные – все. Они пытаются общаться друг с другом, строить отношения, танцевать и любить – да только все это делается назло другому, во вред любимому. Персонажи не могут найти счастья, так как постоянно и иступленно причиняют несчастья друг другу. Люди-оборванцы и люди-варвары в конце концов могут захотеть вершины эгоизма – потерять самих себя.

Кажется, что эта пьеса – о безысходности, депрессии, меланхолии. Людям тошно и грустно от собственных действий: они не знают, чего и кого конкретно хотели бы иметь рядом. Шанс выбраться, наверное, действительно есть, но только не среди этих жизней и этих ценностей. Герои потеряли возможность достучаться друг до друга и забыли, что значит взаимное уважение; любой их диалог уже оборван, потому что пуст сам по себе каждый его участник.

– Сюжет пьесы построен, будто из детских кубиков, из очень простых ситуаций. Они кажутся всего лишь личной драмой, но это не так, – объясняет суть угаровской драматургии Владимир Мирзоев. – Мы все хотим, чтобы человек был внутренне свободен, кожей чувствовал, понимал историю своей страны, и свою личную историю вплетал бы в этот контекст. К людям относился бы по-христиански (в широком смысле слова), как к братьям и сестрам. Но мы чаще видим совсем другое, нечто прямо противоположное: воровство, зависть, насилие, человеконенавистничество. Здесь доминирует архаика. Наш «Оборванец» это вроде бы реалистическая история, но в ней много иррационального – того, что имеет отношение к бессознательному комплексу.

Ассистентом режиссера в этом спектакле выступила актриса РАМТа Ольга Лысак, которая тесно связана с именем и творчеством Михаила Угарова – Ольга была не только актрисой в его театре, но и режиссером-постановщиком спектаклей в «Театре.doc». И для нее участие в этой работе принципиально важно не только профессионально, но и по-человечески:

– Для актеров РАМТА это был новый опыт, новая эстетика существования. За соединением «доковских» манифестов и академизма было очень интересно наблюдать. В драматургии Михаила Юрьевича Угарова в каждой строчке есть ритм свободы, хулиганства и эксперимента. Ты не обязан все знать, не обязан ничему соответствовать: лишь будь собой и умей слышать и видеть Другого. Репетиции же Владимира Владимировича Мирзоева – это антропологические экскурсы и лекции; он великолепно формулирует и увлечен, помимо самого создания произведения искусства (спектакля), еще и теорией профессии. Это бесценно. Работа с такого уровня мастерами – это всегда рост и мощное высотное вздергивание. Хотя Михаил Юрьевич всегда отрицал вертикаль и ратовал за горизонталь – двух более устремленных личностных векторов в высоты познания величия искусства трудно найти. Это настоящие гуру, у которых можно и нужно учиться, учиться и учиться.

Идти на спектакль нужно в основном для того, чтобы тоже поучиться – на чужих ошибках. Чтобы узнать, как делать точно не нужно; чтобы увидеть, во что превращаются люди с потребительским отношением друг к другу. Все проблемы, поднятые в спектакле, позволяют отнести произведение Угарова к разряду вечных и непреходящих, несмотря на современность его оболочки.

Борис Поженин
Ольга Бигильдинская

Фотографии Сергея Петрова