Препарация альтруизма

Лекция социолога Виктора Вахштайна в образовательном проекте РАМТа «ТЕАТР+»

17.03. 2019

В РАМТе прошла лекция социолога Виктора Вахштайна «Бессознательный альтруизм». Она открыла программу Молодежного образовательного проекта «ТЕАТР+», приуроченную к премьерному спектаклю Алексея Бородина «Проблема» по пьесе британского драматурга Тома Стоппарда.

«Не умничай и не употребляй слово «хороший» так, как будто оно что-нибудь значит в науке об эволюции», – заявляет Спайк Спенсер, герой пьесы Стоппарда The Hard Problem, положенной в основу нового спектакля РАМТа. Вы можете ненавидеть Спайка как главного антагониста произведения. И это будет справедливо: он эгоистичен, прагматичен, местами невежлив, не верит в добрые помыслы и смеется над наивностью своей студентки и любовницы Хиллари, мечтающей заниматься наукой и при этом парадоксально молящейся Богу по вечерам. Спайк груб, заносчив, но надо отдать ему должное – честен в своих убеждениях. Спайк не врет прежде всего себе, когда говорит, что считает все правила морали уловкой нашего сознания ради выживания и эволюции.

Нас с детства учат быть добрыми. Мы должны гладить по голове плачущего, утешать страдающего и выслушивать оскорбленного. Учат быть эмпатичными, внимательными к другим, апеллируя не только к тому, что понятие человечности включает в себя заботу об окружающих, но и к биологии. Например, летучие мыши, возвращаясь с ночной охоты, отторгают часть добытой крови для тех, кто остался голодным. Животное-охотник, подчиняющееся инстинктам, способно на самопожертвование ради ближнего. Разве это не есть альтруизм? Скорее всего нет.

«Культура, эмпатия, вера, надежда, благотворительность – все это лишь изнанка эгоизма, – говорит Спайк. – Возвращаясь к биологии, потому что больше этому неоткуда взяться, кроме как из трех фунтов серого вещества, испещренного проводами как карта лондонской подземки с шестьюдесятью восемью миллиардами станций, соединенных триллионом разных путей, завязанных у каждого на самого себя».

Вы имеете полное право, как и Хиллари, спорить с этим утверждением, сказав, что добродетель – не наука. Не все в этом мире можно объяснить существованием молекул. Вполне возможно, вы даже подкрепите это утверждение фактами: например, как вы каждый день переводите бабушек через дорогу – вряд ли в этом можно усмотреть проявление эгоизма. Или раздаете милостыню бедным – что тоже мало похоже на корысть. Но наука так не считает.

Из этого противостояния рождается та самая «проблема», которая вынесена в название спектакля (в оригинале она обострена еще больше – The Нard Рroblem): поиск ответа на вопрос, насколько человек может быть бескорыстен по своей природе.

«Есть объективный мир, и есть мой субъективный опыт – это проблема философии сознания. Другая проблема: есть альтруизм и эгоизм – это проблема философии действия. На первый взгляд эти вещи связаны – субъективность, переживательность и рефлексия связаны с альтруизмом, а отсутствие "глубокого внутреннего мира" – с эгоизмом. Но это не так. На секунду представьте себе две оси: на одной мы отложим все, что связано с субъективностью и переживательностью. У каждого из нас есть друзья, которые регулярно занимаются самокопанием, они очень любят делиться своими переживаниями (особенно в Фейсбуке) – они будут на одном полюсе этой шкалы, а на другом – персонаж, которого называют философским зомби. Это существо, не обладающее никаким внутренним миром, но действующее так, как будто он у него есть. На второй оси у нас будут с одной стороны тотальные альтруисты, а с другой – законченные эгоисты».

Виктор Вахштайн, анализируя пьесу и историю философии, рассказывает об истоках противостояния субъективности человеческого сознания и объективности мира, восходящих к Декарту – тому самому французскому философу, жившему в XVII веке и считавшему, что «если он мыслит, значит он существует».

Декартовский дуализм – это рассмотрение духовного и материального в качестве двух существующих независимо друг от друга субстанций. Елизавета Богемская, дочь короля Богемии, в личной переписке спросила философа, где все-таки находится пересечение психического и физического? Его ответом стала очередная написанная им книга. Декарт ответил в ней Елизавете, что эпифиз – шишковидное тело, расположенное в мозге человека – есть вместилище души.

«Если бы две эти проблемы – проблема философии сознания и проблема альтруизма – были связаны, то мы бы получили кластер глубоких альтруистов и подчиненных логике среды эгоистов. Но это не так! Мир полон рефлексивных сволочей. Они непрерывно находятся в состоянии переживания, но они эгоистичны. Также мы можем встретить бессознательных альтруистов. То, как люди действуют и как переживают, – это очень разные вопросы», – говорит Вахштайн.

Свойства чувственного опыта в философии называют квалиа. Стоппард в дневниках пишет: «Я вижу, что мой кофе налит в чашку с нарисованными красными сердечками. Я ощущаю запах дыма от костра, я слышу голоса в саду, я могу потрогать своего пса. Но у меня есть нечто большее – у меня есть идея рисунка на чашке, у меня есть идея времени, потому что я пишу этот текст и знаю, когда у меня дедлайн, и также есть чувство вины, потому что дедлайн я уже пропустил». (Цитата, записанная со слов лектора – прим. ред.).

Вопрос взаимодействия эгоистичного и альтруистичного, сознательного и бессознательного, чувства и разума давно беспокоит Стоппарда. В своей пьесе он последовательно излагает теории, известные ему в связи с этими антитезами. С первого взгляда может показаться, что «Проблема» – это производственный роман в духе писателя Гладкова или антисоветский производственный роман в духе Айн Рэнд. Но на самом деле это произведение-пазл, который нужно уметь терпеливо складывать по кусочкам, замечая за однозначно добрыми или бесповоротно злыми персонажами носителей разных знаний об альтруизме.

Одно из таких знаний – теория Вебера. В своих исследованиях он отделил действие от сознания и показал, что рациональность наших поступков может быть вообще не связана с нашим субъективным чувственным опытом. Но она связана с нашими ценностями – ценности не субъективны и не объективны. Этот шаг еще заметнее в экономике – экономисты смогли перевести человеческие действия на язык математики, избавившись и от ценностей. Была сформулирована дилемма заключенного, которой открывается пьеса: Хиллари и Спайк рассуждают, почему арестованные не сотрудничают, зная, что если они будут молчать о деталях преступления, то получат меньший срок. В эгоистичном поступке нет логики, ведя себя по отдельности рационально, преступники с наибольшей вероятностью придут к решению предать друг друга.

Одна из теорий, ненавистью к которой пронизана пьеса – теория игр. Под этим термином подразумевается процесс, когда несколько игроков ведут борьбу за реализацию своих интересов. В зависимости от целей, они кооперируются или сражаются друг с другом, преследуя исключительно личную выгоду.

В этой теории, если рациональное действие повторяется множество раз, следующим этапом развития становится кооперация. В подтверждение этому Виктор рассказал историю, как в годы первой мировой войны солдаты враждующих армий решили сделать друг другу подарки на Рождество.

Объяснить альтруизм с точки зрения рациональных действий можно, только если ввести дополнительный параметр – мы альтруистичны, если нас запомнили. Во время войны феномен «Рождественского перемирия» был даже распространен – на западных границах солдаты английских и немецких армий, которые много месяцев провели в окопах друг напротив друга, каждый день, следя в прицел за своим врагом, делали перемирие. В тот момент быть альтруистом было рационально.

Когда появились компьютеры, теорию игр начали тестировать. И тестирование показало, что при большом количестве повторяющихся операций побеждал тот, кто придерживался четырех правил:
– нужно кооперироваться – выиграть в одиночку практически невозможно;
– нужно придерживаться принципа максимизации собственного выигрыша, а не делать ставку на проигрыш партнера;
– нужно быть мстительным – альтруизм первых двух пунктов рационален до первого предательства;
– нужно уметь прощать. Иногда мы неправильно распознаем чужие действия, и если мы все время будем мстить, то велика вероятность, что мы проиграем – поэтому с вероятностью в 5% нужно давать второй шанс.

Но теоретики игр не смогли доказать свою идею, «убив» сознание – доверие и кооперация в их «вселенной» были возможны лишь в ограниченных рамках. Биологи пошли дальше – они вывели понятие «эгоистичного гена».

«Все, что не испортили теоретики игр, добили биологи. Сначала выяснилось, что наши действия никак не связаны с нашим сознанием. Потом наши действия оказались не связаны с ценностями. Потом выяснилось, что наши действия не связаны с нами – действовать может и программа. А в конце появилась геноцентричная теория эволюции, т.е. теория рационального действия гена. Если мышь умирает для того, чтобы дать выжить другим мышам, то со стороны это выглядит как альтруизм, но на самом деле это ее гены ведут себя эгоистично. Гены подчиняются принципу увеличения популяции».

Такое расхождение двух изначально близких областей – философии сознания и философии действия – породило реакцию и в социологии, и в биологии. Так чилийские биологи Франциско Варела и Умберто Матурана разработали новое направление – биологию сознания – на основе понятия «аутопоэзиса»:

«Теория аутопоэзиса – это ответ на декартов дуализм сознания и мира. Она начинается с глаза лягушки и заканчивается понятием «замкнутой операционной системы» вроде языка или организма. Есть аналогичная теория в социологии, которая показывает, что человеческое общество – это аутопоэтическая система».

Так в биологии появились две теории, порожденные, по сути, Декартом: когнитивная биология и теория эгоистического взаимодействия генов, связанные – одна с сознанием, другая с теорией действия. И снова не связанные друг с другом.

Проблема взаимодействия философии сознания и действия продолжает быть актуальной и сейчас – между этими философиями до сих пор нет ничего общего, и ни одна до конца не может объяснить природу альтруизма. Как дальше проявит себя эта «проблема»? Будут появляться новые и новые теории, изучающие наше сознание, препарирующие альтруизм и разбирающие на молекулы нашу мотивацию. И пока мы не найдем ответы на эти вопросы, нам придется, как Хиллари в спектакле, собирать вещи и отправляться на их поиски.

Следующая лекция – ученого и психолога Александра Асмолова на тему «Сохранить себя в эпоху конформизма» состоится в РАМТе 29 марта. Лекционный цикл проходит в рамках Молодежного образовательного проекта РАМТа «ТЕАТР+».

Анна Верещагина

Фотографии Екатерины Моневой