Новички–2012

31.10.2012

В театре новеньких принимают совсем не так, как в школе. Тем более, в таком театре, как РАМТ. Каждому молодому артисту художественный руководитель Алексей Бородин в первые годы обязательно дает роль. Вот и новички–2012 уже прошли свое боевое крещение, сыграв небольшие роли в премьерах начавшегося сезона. Знакомьтесь с Анной Дворжецкой и Максимом Кериным.

Анна Дворжецкая: «Я все время чувствую большую ответственность»

Кроме того, что Анна – ребенок актерский, в январе 2012 года ей было суждено прийти работать в театр, связанный с именами ее родителей – Евгения и Нины Дворжецких. Окончив театральный институт имени Щукина и имея за плечами роли в кино и дипломных спектаклях, она, тем не менее, ощущает большую ответственность за свою работу в театре, страх не смочь, не удержать планку.

– Аня, Вы – дочь артистов этого театра. Вы росли в РАМТе, как бывает со многими театральными детьми?

– Да, я много времени проводила в театре. Я, конечно, смотрела практически все спектакли, в первую очередь те, в которых играли мама и папа. Я с детства хорошо знаю и артистов старшего поколения, и ровесников мамы и папы, и первых выпускников Алексея Владимировича Бородина, и думаю, что для меня работать в этом театре большая честь.

– Кем Вы хотели быть в детстве?

– Кем угодно! Только не актрисой! До 1 декабря 1999 года (день гибели Евгения Дворжецкого – прим. ред.) я категорически не хотела связывать свою жизнь с театром и кино, но, как говорится, «никогда не говори никогда». Летом 2007 года я поступила на 1 курс театрального института имени Щукина.

– Какие открытия в профессии актера сделал для себя актерский ребенок, учась в театральном училище?

–  Открытие одно: это, на самом деле, профессия, ремесло. Нужно много трудиться, иметь крепкую волю и веру в себя.

– В каких дипломных спектаклях Вы играли и кого? Какой опыт, как будущая актриса, в этих постановках приобрели?

– В дипломном спектакле «Подросток» по Федору Достоевскому я сыграла возрастную роль Татьяны Павловны Прутковой. А в «Мышеловке» Агаты Кристи молодую женщину мисс Кейсуэлл. В обоих случаях мне приходилось играть человека, отдаленного от меня и возрастом, и временем. Если в телесериале «Даша Васильева» я играла саму себя, маленькую девочку, то здесь все было иначе. И было интересно находить для своей героини походку, жесты, движения.

А первое мое личное достижение произошло на втором курсе, когда мы ставили отрывок из «Крошки Доррит» Диккенса. Я играла тогда тоже возрастную роль, женщину, которая, ко всему прочему, не ходила, а сидела в инвалидной коляске. Для меня это было невероятно сложно, но когда я во все вникла и поняла, мне стало нравиться играть эту роль и вообще играть других людей. До понимания роли было отторжение, а с пониманием пришел интерес, желание разбираться, придумывать в ней что-то новое.

– Ваша мама, Нина Дворжецкая, Вам помогала?

– Я старалась у нее не спрашивать прямого совета, хотела быть самостоятельной. Иногда, конечно, задавала вопросы. Но мама не учила меня, как надо делать ту или иную роль, а просто объясняла какие-то общие вещи. Я всегда говорила и говорю, что мама у меня дома, а в институте работает педагог Нина Игоревна Дворжецкая, равно как и в театре – она для меня, прежде всего, актриса.

– Какой актрисой Вы себя видите – театральной или киношной?

– И театральной, и киношной…Театр – это школа, опыт, прямой разговор со зрителем. Но и кино имеет свои плюсы.

– Трудно ли в этой профессии, когда целая актерская династия за плечами, и с чем труднее всего справляться?

– Я все время чувствую большую ответственность. Потому что я – дочь Евгения Дворжецкого, который работал в РАМТе, дочь Нины Дворжецкой, которая работает в РАМТе, и я не могу быть ниже определенного уровня. Я сама от себя много требую. Хотя ошибаться в нашей профессии – нормально, и репетиции для того и существуют, а мне постоянно хочется, чтобы все получилось сразу.

– Вы уже задействованы в спектаклях «Приключения Тома Сойера» и «Участь Электры». Расскажите, как происходит Ваше вливание в труппу?

– Спектакль о Томе Сойере выпустили в РАМТе в 1989 году, когда я была у мамы в животе. Поэтому на премьере спектакля я уже «играла» 22 года назад. А если серьезно, мне нравится, что мой ввод в театр и в труппу начался постепенно, с не очень сложных спектаклей и ролей. Я сейчас знакомлюсь с ребятами, со сценой, привыкаю к ней.

– Вы мечтаете о какой-нибудь роли, и есть ли какой-то смысл об этом мечтать?

– Мне кажется, если это действительно твоя роль, и ты о ней думаешь, то роль придет к тебе. Я, например, очень люблю Констанцию в «Мушкетерах», но даже не мечтала, что мне выпадет ее играть. А сейчас репетирую ее в будущем спектакле РАМТа «Три мушкетера».

Максим Керин: «Ждать – тоже часть нашей профессии»

Максим рано увлекся театром и никогда не считал его своим хобби. Сразу и навсегда актерство стало для него служением искусству. После окончания театрального училища имени Щепкина у Максима была возможность сделать выбор, но он принял приглашение Алексея Бородина и был принят в труппу РАМТа. То, что и как делает театр, очень схоже с его представлением о профессии.

– Максим, как Вы решили стать актером? У Вас актерская семья?

– Моя семья совершенно не актерская. Папа – краснодеревщик, мама – домохозяйка. Мой выбор стать актером, с одной стороны, был спонтанный, с другой стороны, не очень. Я родом из Павловского Посада, где родился Вячеслав Тихонов, наш Штирлиц. Когда я был маленький, любил усаживать свои игрушки на диван, облачаться во что-то из родительского гардероба, включал кассету Морриконе, и начиналось действо. Однажды мама увидела это в приоткрытую дверь… Тогда и было принято решение отвести меня в театральное.

Лет в 6-7 я оказался в театральном кружке Дома пионеров под руководством педагога Ольги Артемовой. Первая моя роль – старик, учитель принцессы в сказке «12 месяцев». В 14 лет я попал в Павлово-Покровский Дворец культуры, уже в театральную студию, которой руководил Вячеслав Викторович Чушкин. Там я сыграл Марата в спектакле «Мой бедный Марат» по Арбузову. С ним мы участвовали в фестивале «Театральное кольцо Подмосковья», где я получил  приз за лучшую мужскую роль.

После этого у меня уже не стоял вопрос, заниматься или не заниматься актерской деятельностью. Правда, все отговаривали, мол, не возьмут, но так получилось, что я с первого раза поступил в Щепкинское театральное училище в замечательную мастерскую Виктора Ивановича Коршунова.

– Вы на кого-то ориентировались, овладевая профессией? Был перед вами пример?

– Да, такой человек был. Я очень люблю и уважаю Олега Ивановича Борисова. Для меня он – какая-то нереальная профессиональная высота. Этого человека мне открыла мой педагог по мастерству, актриса РАМТа Лариса Гребенщикова. У Олега Ивановича есть замечательная книга «Без знаков препинания», в которой его дневники, воспоминания. Я придерживаюсь его принципов: надо быть честным в актерском мастерстве, так как это служение, святая вещь, и к театру надо относиться как к храму, не делать себе поблажек.

– Поменялось ли Ваше представление о профессии актера, после того, как Вы окончили училище и пришли работать в театр?

– Когда ты  учишься, то находишься под надежным крылом педагогов. Если начинаешь сбиваться, не там «копать» и не туда двигаться, тебя сразу ставят на место, направляют в нужную сторону. Здесь же, в театре, я ощущаю себя свободным художником, все пробую и нахожу сам. Это очень хорошо, но иногда  не хватает помощи педагогов, которые бы сказали, где я не прав. Но, мне кажется, так актер и становится актером.

– Расскажите о своих студенческих работах. Какая роль наиболее Вам близка или кажется удачной?

– Не могу сказать, что я выделяю какие-то дипломные спектакли. Они все мне дороги и ценны. В этом плане спасибо моим педагогам, которые не загоняли меня в одно амплуа, а позволяли расширить диапазон ролей.
 
Я играл Филиберта в «Забавном случае» Карла Гольдони. За эту роль получил «Золотой лист». Был замечательный спектакль «Звезды на утреннем небе» по пьесе Александра Галина в постановке Ларисы Ивановны Гребенщиковой, в котором я исполнял роль Александра – материал редкий и очень актуальный на сегодняшний день. Александр Викторович Коршунов ставил «Чайку», где я играл Сорина. Сначала, после распределения ролей, напрягся: опять играть старика… А потом нашел много важного, человеческого, понятного мне в этом персонаже и поставил перед собой задачу снять этого героя со скамейки запасных. И мне, надеюсь, это удалось. Еще был спектакль Александра Шуйского «Коломба» по Жану Аную: театр в театре, спектакль про «закулисье» во всех смыслах. Все это очень дорого, очень ценно, потому что встречи с такой драматургией, с такими авторами большая удача, которая может и не повториться.

– Был во время Вашей учебы момент, когда Вы поняли, что поднялись на новый уровень?

– На новый уровень меня подняла роль не дипломная, а отрывки, которые мы играли на 2 курсе. Тогда Лариса Ивановна рискнула взять «Медею» Жана Ануя. Я, переигравший всех стариков и всех отцов на курсе, получил вдруг роль Язона. Для меня это было опасным шагом, я действительно боялся. Ведь это история про мужчину и женщину, а в 17 лет трудно нащупать в себе мужской стержень. Это был замечательный отрывок, он очень тяжело давался, и только на последних показах что-то сошлось. Недавно, просматривая видео спектакля, я увидел, как много я не сделал, что мог бы сделать сейчас.

– Когда Вы учились, с каким театром были связаны Ваши планы? Ведь Щепка ориентирована на Малый театр…

– Там замечательные актеры. Василий Иванович Бочкарев, например. Но мне все-таки этот театр не очень близок. Я рад, что открыл для себя РАМТ как зритель в конце 1-го – начале 2-го курса. Первое, что я здесь посмотрел, был спектакль «Ничья длиться мгновение», потом «Стеклянный зверинец», где играла Лариса Ивановна Гребенщикова. Было ощущение – от театра в целом, от коллектива, от актеров – что это живой театр. Сейчас это редкость. Здесь есть тандем – режиссера и актеров, каждый из которых может через свою роль что-то сказать. Здесь есть потребность говорить, и есть потребность держать ответ перед зрителями. Это очень схоже с моим образом мыслей. И я рад, что оказался здесь.

– На сборе труппы Алексей Владимирович Бородин, представляя Вас, сказал, что у Вас был выбор, в какой театр пойти. Какова судьба Вашего прихода в РАМТ?

– Дело в том, что Алексей Владимирович пришел по приглашению Ларисы Ивановны посмотреть спектакль «Звезды на утреннем небе». Мы, студенты, знали, что он не будет никого специально просматривать и отбирать. Он пришел не за этим. Но меня заметили. На Гольдони Алексей Владимирович пришел уже с Виктором Александровичем Цымбалом посмотреть именно меня. Через какое-то время мне позвонили, сказали, что он хочет меня увидеть. Мне было предложено служить в этом театре, что стало для меня колоссальным событием. А предлагали мне «Ленком» и студию при Вахтанговском театре у Римаса Туминаса. Это все замечательные театры, интересные режиссеры. Но свой выбор я уже сделал и не жалею.

– 2012 год стал для Вас плодоносным в плане премий и наград – у Вас их целых три*, и, ко всему этому, Вы приняты в труппу РАМТа. Не кружится ли голова от таких успехов? И как Вы думаете, нужны артистам награды?

– Я до последнего даже не знал, что получу «Золотой лист», шел болеть за своих товарищей, а вручили мне, да еще и на сцене РАМТа, что очень символично. То, что ты достоин этих наград, нужно доказывать все время. Нужно жить с ощущением, что все заново, все в первый раз. Профессия такая, что сегодня ты на высоте, а завтра все может быть иначе. Из грязи в князи и обратно.

– Какая драматургия Вам ближе всего – классика, современная драма? Какие авторы?

– Я бы с удовольствие поработал с Достоевским, Набоковым… С бездонными авторами, чтобы копать и копать – и так до бесконечности. Это такая глубина, такое тонкое психическое состояние человека…  А если говорить о герое, которого я хотел бы воплотить на сцене, то он нервный, все время что-то ищущий в себе, борющийся в поиске главного ответа.
Мне кажется, темы этих авторов, их идеи, важны сегодня, надо о них говорить. Сейчас все хотят друг друга перепрыгнуть, переплюнуть, а хочется остановиться и подумать, где мы не правы, где болит, что изменить и как.

– Расскажите о вашей роли в «Скупом». Удается ли Вам сказать в ней что-то зрителю?

– Спектакль «Скупой» – это площадной театр, некий психологический эксперимент. Участвовать в спектакле безумно интересно, постоянно кидать себя из одного в другое. Алексей Анатольевич Блохин – замечательный Скупой:
Гарпагон – человек. Вот и я играю человека. А зритель пусть сам оценит, каков он. Что у него взять, над чем посмеяться, за что ненавидеть.

– Ставите ли Вы себе какие-то профессиональные задачи не в работе над конкретным спектаклем, а вообще, в профессии? И должен ли актер их перед собой ставить?

– Надеюсь привнести что-то свое, сказать о своем, держать планку выше. Дать ответы. Быть честным. Профессия актера зависима на протяжении всей жизни. Но я надеюсь на встречу с хорошими режиссерами, с хорошей драматургией, как и любой актер. Везет тому, кто везет, поэтому нужно работать и ждать. Ждать – тоже часть нашей профессии.

Анна Емельянова

* Максим Керин – Лауреат II премии Всероссийского конкурса по художественному слову им. Я.Смоленского, Лауреат театральной премии «Золотой Лист» в номинации «Лучшая мужская роль» за роль Филиберта в спектакле «Забавный случай», Лауреат премии СТД РФ им. народного артиста СССР М.И.Царева в номинации «За успешное постижение профессии актера».