«В каждом из нас сидит свой «скупой»
Егор Перегудов репетирует спектакль по Мольеру
27.09. 2012
Чтобы взяться за Мольера, режиссеру нужно обладать не только талантом и профессиональной выправкой, но и определенной смелостью. Актуальные всегда, комедии французского драматурга имеют довольно специфичную для сегодняшнего дня форму звучания. Историю «Скупого» будет рассказывать Егор Перегудов, по-своему увидевший отношения, связывающие вздорного отца со своими детьми, да и со всеми вокруг. «Скупой» – одна из ближайших премьер нового сезона РАМТа.
– Егор, расскажите о том, как у Вас возникла идея ставить Мольера и почему выбор пал на комедию «Скупой»?
– Два года назад у студентов Мастерской С.В. Женовача в ГИТИСе, где я преподаю, Мольер был темой учебного семестра. Вместе с ребятами мы размышляли над Мольером, и благодаря студентам я открыл его для себя заново. Чистый игровой театр, открытое, площадное искусство, во многом противоположное сакральному театру античности, очень сильно меня зацепили. Многие истоки современного театра можно найти у Мольера. В то же время было непонятно, как делать Мольера сегодня. Надевать исторические костюмы и парики, играть ряженых французов давно уже неинтересно. Переносить действие ближе к современности – будь то тюрьма, среда бизнесменов или вообще Россия времен НЭПа – тоже не хочется. Именно потому, что театр Мольера - игровая стихия, к которой подойти очень сложно, так интересно к нему прикоснуться, понять, откуда растет современная комедия.
– У каждого режиссера свое видение произведения. Что нового Вы привнесете в прочтение пьесы Мольера? Чего ожидать зрителям?
– Это будет очень смешно. Что касается жанра, то мы его определяем пока как психологический эксперимент. Не буду раскрывать всех карт, но могу сказать, что это будет синтетический спектакль, объединяющий и музыку, и танцы. Специально был приглашен Олег Глушков, замечательный хореограф. Вместе мы ищем острую необычную пластическую форму и характер существования артистов, интересные современному человеку. Не реконструкция того, что было, или того, что могло бы быть смешным. Потому что когда я читаю Мольера, я понимаю, что сейчас это не будет смешно. Сегодня человек быстрее соображает, угадывая, чем окончится только что начавшаяся сцена и даже что в ней будет смешного. Поэтому мы ищем современный эквивалент юмору Мольера и стремимся насытить сцену неожиданными поворотами, дать зрителю почву для размышления, для анализа, употребить такой юмор, который не исчерпывается через несколько секунд после начала сценического действия. Это наша основная и довольно сложная задача.
– Егор, у Вас было изначальное представление о том, как будет выглядеть спектакль? Или в процессе репетиций добавлялись все новые элементы, такие, как музыка и танец?
– Чтобы с Мольером потягаться, так сказать, потрогать его за усы, нужны довольно яркие средства. И это не только средства драматического театра. Тем более что сам Мольер многое себе позволял, и мы здесь и в замысле, и в воплощении идем за автором. Он часто ставил комедии-балеты на музыку Люли и сам писал к ним либретто – все это предназначалось для увеселения короля. Из такого синтетического театрально-музыкального действия и родилась впоследствии французская национальная опера. Синтез искусств, который был характерен для Мольера, касается и комедии «Скупой», которая является переделкой комедии Плавта «Горшок».
– «Скупой» – произведение классицистическое, отвечающее единствам времени, места и действия. Это сковывает режиссера при постановке, или, наоборот, позволяет найти интересные решения?
– Это не сковывает при том подходе, который есть у нас. Мы идем за игровым театром, а игровой театр и происходит здесь и сейчас, в данный момент времени и с данными артистами. То есть классицизм предполагает некое условное место – дом Гарпагона, условное время – 400 лет назад, а у нас игровой театр – это данная сценическая площадка, данное время, данные артисты и зрители, с которыми мы играем в Мольера. Никаких противоречий тут быть не может, так как игровая природа очень соответствует понятию «здесь и сейчас».
– Когда начались первые репетиции?
– Довольно давно, в феврале или в марте. Сложность в том, что Мольера нельзя репетировать по пять-шесть часов. Он настолько энергетически емкий и настолько энергозатратный, что мы репетируем полтора-два часа в день, не больше.
– Сами ли Вы подбирали артистов, и кто будет играть главную роль?
– Да, артистов подбирал я сам, а главную роль Гарпагона сыграет Народный артист России Алексей Блохин.
– В пьесе «Скупой» поднимаются разные проблемы: скупость Гарпагона и его тиранство над своими детьми, лесть нужным людям, как форма выживания в обществе. На чем Вы сделали акцент?
– Отправным пунктом для нас была мысль, что «Скупой» – это не о деньгах. Деньги здесь только повод. Скупой скуп прежде всего в проявлении своих чувств к детям, он одинок, несчастен и играет в скупого именно для того, чтобы привлечь внимание. Также и мы, когда нам не хватает внимания, когда не складываются отношения в семье или с друзьями, начинаем играть во что-то: становимся желчными и невыносимыми или, наоборот, стараемся всем помогать, навязываем себя, дарим подарки. Это одна сторона. А другая – окружение Скупого – его дети, слуги, которым Скупой так же необходим, как и они ему. Ведь многие свои проблемы окружение Скупого решает через него же.
В каждом из нас сидит свой маленький скупой, который позволяет нам не делать то, что на самом деле мы делать и не хотим. Вот, например, ситуация: я и сам не хочу идти учиться на платное отделение, а мне еще и папа денег не дает, требует, чтобы я зарабатывал. И вот "скупой" отец позволяет мне найти оправдание моему нежеланию, которое вообще-то уже есть у меня само по себе.
Гарпагон мешает своему сыну жениться на любимой девушке. Но сын может уйти из дома, найти работу, жениться без воли отца – что угодно. Он этого не делает. Собственная слабость, слабохарактерность, отказ от поступков позволяет переваливать вину с себя на отца. В такой же ситуации оказывается его сестра, которой удобнее сохранить тайную любовь, чем открыто выступить против отца. У всех внутри есть маленький скупой, который им нужен. И во многом именно они делают Гарпагона "Скупым" - чтобы добиться своих целей.
– Насколько велика роль случайно нашедшегося отца в этой истории?
– Если говорить режиссерским языком, то это вообще практически единственное событие, которое происходит в пьесе и которое объединяет потерявших друг друга членов семьи в этом по-мольеровски дурацком (в хорошем смысле) сюжете. Этакая развязка из мыльной оперы или индийского кино. И все это случается благодаря Скупому, вот в чем ирония. Не будь его, они бы никогда не встретились. Поэтому это случай неслучайный.
– На какого зрителя рассчитан спектакль?
– Мне кажется, зритель может быть любой, так как мы делаем довольно многослойную историю. Тут могут быть люди театра, которым просто интересно, как это сделано. Могут прийти люди, которые к театру не имеют отношения вообще, они придут просто повеселиться, посмеяться, о чем-то, возможно, задуматься. Поскольку мы сочиняем спектакль с молодой командой, мы ориентируемся на то, чтобы и нам самим это было интересно, понятно и смешно.
Анна Емельянова