 |
||||
|
||||
Выпуск № 7 |
Май-Июнь 2010 г. |
|||
НА СПЕКТАКЛЬ! |
||||
Спасение «Самоубицы» дело рук самого самоубийцы Свежий спектакль с 80-летней выдержкой |
||||
Судьба спектакля «Самоубийца» почти так же трудна, как и судьба Николая Эрдмана, 82 года назад создавшего эту пьесу. История трагикомедии – сплошная череда запретов, неудачных попыток и провалов. Свое первое воплощение на сцене пьеса увидела лишь в 1982 году. Ну а наиболее удачной постановкой стал спектакль Российского академического Молодежного театра, идущий в театре вот уже четвертый сезон. О чем пьеса, объяснять не нужно, – название говорит само за себя. Стреляется человек. Из-за чего стреляется? Всё просто – из-за ливерной колбасы!
Искрометность эрдмановской сатиры потрясающа: каждая фраза достойна стать крылатой. Режиссер спектакля Вениамин Смехов выводит её за рамки остроумной прозы и, подражая манере чтения самого автора, заставляет актеров говорить нараспев, белым стихом, в котором отчетливо слышится ритм, а временами и рифма.
Во время смены декораций на сцене появляются три эрдмановских балаганных персонажа – Тик, Так и Костя, которые при каждом выходе острят на революционные темы, высмеивают и методично убивают друг друга со словами «Одной сволочью меньше». Интермедии напоминают буффонаду, прекрасно вписываясь в фарсовый сюжет спектакля, и изобилуют социалистической атрибутикой и словечками в духе пролеткульта. Хотя такие заставки значительно удлиняют развитие действия, спектакль от этого не проигрывает – актёры с успехом переключают на себя внимание зрителя неожиданной манерой игры. Необходимость соблюдать единую напевную тональность спектакля, с одной стороны, делает героев несколько неестественными, а с другой - позволяет лучше понять их намеренно уплощенные характеры. |
Каждый из персонажей, за исключением разве что Подсекальникова, – маска, которая высмеивает тот или иной социальный порок: жулики (отец Елпидий – Владимир Василенко), прелюбодеи (Калабушкин – Степан Морозов), деклассированные дамочки (Раиса Филипповна – Нина Антонова и Клеопатра Максимовна – Вера Зотова), мнимые интеллигенты (Аристарх Доминикович – Евгений Редько). Образ Семена Семёновича Подсекальникова создан глубже, в нём есть психологизм: неудовлетворённость жизнью сменяется восторгом, на смену отчаянной жажде самоубийства приходит вдохновенная мысль пасть героической смертью. Чего стоит одно дерзкое заявление «Кремлю»: «Я Маркса прочел, и Маркс мне не понравился!».
Подсекальников вдруг понимает, как же на самом деле любит эту свою неказистую жизнь. Он отстаивает своё право жить: пусть даже в крошечной комнате в коммуналке, не вылезая из нищеты, бок о бок с замученной, но преданной женой, в ожидании от властей права на работу. Насколько это злободневная тема, судить вам, но как-то уж очень близок нам вопрос Марии Лукьяновны: «Сеня был — шляпы не было, шляпа стала — Семена нет. Господи! Почему же ты сразу всего не даешь?»
Текст пьесы, по-видимому, не слишком знаком современному зрителю. Это и неудивительно – советскому читателю она была недоступна, а когда вето сняли, страну захлестнула такая мощная волна самой разной литературы, что произведение просто захлебнулось в ней. Но спектакль очевидно пользуется успехом – зал взрывается смехом после каждой второй фразы. Многие после постановки открывают для себя грандиозного Эрдмана и его искрометного «Самоубийцу». Благодаря Смехову эта написанная на злобу дня пьеса превратилась в один из самых ярких спектаклей русского театра, который, несмотря на сатирическое воплощение и политическое содержание, можно поставить на одну ступень с театральной классикой. Ирина Пикановская |
