Все смешалось: люди, кошки…

Премьера спектакля-странствия «Дни Савелия» в РАМТе

30.10.2021

Верхнюю одежду просят не снимать – в фойе мы ненадолго. Всего лишь «присели на дорожку». А начало истории случится на улице, потому что именно там рождаются бездомные котята. Спектакль-странствие Марины Брусникиной, даже если вы знаете сюжет романа о коте Савелии, захватит вас с головой. С самых первых минут, когда зрителей пригласят выйти на Театральную площадь.

Бодрый, будто подпрыгивающий спич Дениса Баландина щекочет тебя изнутри: страшно интересно, куда-то нас всех поведет этот «городской экскурсовод», произносящий в громкоговоритель: «Начинает холодать, ничего, сопротивляемся холоду» – и походя рассказывающий нашей зрительской компании, пустившейся вокруг здания театра, об истории места… И вдруг всегда закрытые от постороннего глаза ворота на Большой Дмитровке распахнуты – а наш поток вплывает в пространство театрального двора, внезапно превратившегося в «Шелапутинский переулок». Посреди него – под серебристым тентом – угадываются очертания маленькой легковушки. Нас приглашают садиться на расставленные тут же во дворике стулья. Но можно и встать – на «нашей экскурсии полная свобода» (это снова Денис Баландин). А «если помешаете, мы вас подвинем» (а это Дарья Семенова). Да, и «у всех есть теплое на голову?» (ну, а это Алексей Блохин). В общем, никакой четвертой стены.

И вот тут-то начинается история… Удивительно, какими удачными декорациями к путешествию уличного кота по жизни стал вдруг рамтовский двор (а потом коридоры, лестницы, еще один двор, но это позже). История выбора пространства для спектакля прелюбопытна. Потому что поначалу был это и не выбор вовсе, а необходимость – для новых репетиций в театре не нашлось места. А вот когда разрешили двор, тут уж и начался «захват территории» – не запланированный, а творчески необходимый, потому что путешествие ведь, странствие.

Итак, родился Савелий вместе с братиком и двумя сестричками под стареньким «Запорожцем» и имя получил от любимого мамой-кошкой трехпроцентного творога «Саввушка». Первой колыбелью его стала коробка из-под бананов, а первой потерей – смерть брата, которая не так уж сильно его напугала, ведь они были еще так недалеко от края небытия. «Котовий век недолог. Судьба всегда чешет нас против шерсти», – жизнь одарила Савелия философским умом и наблюдательностью. И, прежде чем он получил свое первое «против шерсти», кот благодарно вбирал в себя «синь небес, зелень трав» и музыку – прелюдию Баха, что слушал с утра до вечера обитатель четвертого этажа Денис Алексеевич на старом проигрывателе «Вега-117».

Как же интересно текст этой истории вписан в пространство. «Когда все это есть в тексте, грех не использовать», – считает режиссер. И совершенно естественно открывает окна, глядящие во двор (из которых то звучит та самая «Вега», то ругается попугай), и рисует классики на асфальте, и пускает ручеек в водоотводную канавку, а по ней – кораблики. А то и жизнь сама подбрасывает реквизит и вдруг в унисон рассказу Савелия про мамины кошачьи усы по двору перекатывается голубиное перышко, оказавшееся здесь в нужное время и так художественно подыгравшее спектаклю.

А когда срок жизни под маминым крылом завершится, мы все пойдем за молодым свободолюбивым котом (пойдем в полном смысле этого слова) в поисках новых впечатлений, испытаний, привязанностей, любовей и потерь. Пойдем искать ответы и на свои вопросы, потому что текст Григория Служителя хоть и про кота, но и про нас с вами. Несмотря на то, что автор – большой кошатник. Впрочем, ему слово:

– Этот замысел, связанный с жизнью кота, возник не просто так. Он был инициирован уходом одной моей кошки, которую я очень любил. И в общем-то я описывал те эмоции, которые сам во многом испытывал. Но эта история не о котах, не зоологический роман, а роман о расставаниях, о потерях, и в этом смысле разница между кошками, собаками и людьми условна.

Надо сказать, в этой истории завораживает не только сюжет, но и сам текст. Есть в нем что-то манкое, узнаваемое – и на уровне деталей, и языка. В то же время к нему, попадающему в категорию «современная литература», относятся в полной мере оба эти понятия.

– Это хорошая литература, потому что в ней есть очень необычный ракурс, – рассказывает режиссер постановки Марина Брусникина. – Вроде все про то же, но совершенно другой угол зрения – снизу: на нас, на людей, на события, мир и наш путь. А потом в нем очень много, как мне показалось, какого-то свежего, личного, Гришиного человеческого начала. И в то же время поражает, насколько это про нас всех. Интересно было работать с этим коллективным опытом. Когда мы репетировали, старались налаживать контакт с залом, потому что все время обращаемся к знаниям людей. Мы ничему их не учим, они все это уже знают и начинают вспоминать.

Что достает в этот момент каждый из нас из котомки своего опыта, – это, пожалуй, очень личное и у каждого свое. Да и нет смысла предвосхищать будущее зрительское впечатление от посещений апартаментов тетушки Мадлен (где откроется правда о коте-отце Моусе – «не очень порядочном коте в мире), квартиры Пасечников (где наш герой наконец найдет свое первый «человеческий дом» и навсегда запомнит прикосновение человеческих рук), ветклиники (где потеряет свои «бархатные шкатулочки»), салона красоты (где работает новая хозяйка Саввы, откормившая его и назвавшая Каем), проходной «Третьяковки» (с суровым, но сентиментальным вахтером Сергеичем, пристроившем кота на «любимую работу» по «гибкому графику»), комнаты сердечных гастарбайтеров (в которой избитая до полусмерти на улице «кёшкя ачнюлс») и городского парка имени Баумана (где произойдет самая главная встреча в жизни Савелия, где он обретет свое «ради чего»). Все это вы пройдете и проживете сами, не в состоянии выделить хоть одного артиста из девяти, рассказывающих эту историю – в «Днях Савелия» воплотилась самая что ни на есть ансамблевость, так необходимая для настоящего, берущего за душу театра.

Интересно, что и идея этой работы созрела в актерской среде. Виктор Панченко, исполнивший самого Савелия, прочел эту книжку на карантине и загорелся идеей постановки:

– Поскольку я оптимист и авантюрист, то из своих кризисов – творческих и персональных – выбираюсь вот такими способами. Очень хотелось сыграть что-то новое, и то, что действительно хочется. И потому мне труда не составило предложить эту идею. Вопрос, кто бы смог ее осуществить, решился быстро: сразу в голове возник образ Марины Станиславовны Брусникиной, потому что именно она может вспахать литературный текст и перенести его в игровое пространство, причем делает это легко и уверенно. А то, что на это Марина Станиславовна подписалась, что руководство убедили в состоятельности нашей идеи и Гриша Служитель благосклонно пообещал нам право на первую постановку, это уже, конечно, звезды сошлись.

А звезды, действительно, сошлись. И даже то, что спектакль в итоге перебрался из одного двора в другой, а потом захватил еще Белую комнату, нижнее фойе и парадную лестницу, он все равно получил жизнь, доказав право на существование именно в этом формате – и не метром меньше.

Заметки, сделанные по ходу спектакля, труднее перечитывать к концу. К неотвратимому концу. Самая трогательная из них: «Постоянно хочется плакать». Только в финале, когда уже не надо записывать и тебя – глядящего на мраморную лестницу вслед навсегда уходящему Савелию – никто не видит, тогда уж можно. А еще, придя на пресс-показ, можно увидеть и самого автора и подбежать к нему с главным вопросом: «Почему не хеппи энд?»

– Ну, понимаете, в чем дело, – ответил Григорий, наверняка в тысячный раз отвечая на него, – этот конец естественно следовал из всего текста. Мы с вами прекрасно понимаем, чем наша жизнь закончится, только не знаем, когда и при каких обстоятельствах. А Савелий… он прожил долгую жизнь: для уличного кота семь лет – я знаю – это очень много, и его жизнь была счастливая. И то, чем она заканчивается, всех нас так или иначе ждет. Я понимаю, что с точки читательских и зрительских ожиданий, можно было бы закончить мягче, оставить финал открытым. Но мне показалось, будет честнее, сделать его жестче, но справедливее.

Что ж, пожалуй, есть в таком финале и свои преимущества. Это отличный урок сострадания и, как ни печально, одна из репетиций расставания с любимыми. А еще этот текст – который уже не только литературный, но и театральный – обязательно откроет в каждом из нас новые ресурсы. Как уже сделал это с самим автором:

– У меня – после написания этого романа и того, как неожиданно счастливо сложилась его судьба, – существует теперь социальное обязательство перед котами. И я не лукавлю – без кошачьего корма на улицу не выхожу. И у меня живут дома три кота, я их всех взял с улицы…

И когда я писал этот текст, – который, повторюсь, не о кошках, а о Москве, о нас самих, о жизни любого живого существа, – я, конечно, не мог не поменять свою оптику, я смотрел, как они существуют на улицах совершенно с другого ракурса. И теперь знаю, как это тяжело для них, поэтому, конечно, стараюсь им всячески помогать и чувствую не только обязательство, но и благодарность, и даже некоторую ответственность.

Одна из грустных особенностей уличных спектаклей – их уход на осенне-зимние каникулы. Вот и «Дни Савелия» спрятались от мороза до весны. У артистов есть время поскучать, вспоминая текст, а у зрителей – полистать книгу, поджидая возвращение постановки и предвкушая одно из самых необычных путешествий в своей жизни. И, может быть, впустив в свою жизнь тех, кого судьба чешет против шерсти, для начала насыпав в карман немножко кошачьего корма…

Ольга Бигильдинская

Фотографии Сергея Петрова и Марии Моисеевой