«… начнешь жить и живешь, начнешь умирать – умрешь»
Старушка
(Эжен Ионеско, «Стулья»)
«Что же сделаешь, все-таки надо жить»
Калабушкин
(Николай Эрдман, «Самоубийца»
)
Как сделать спектакль об одиночестве таким, чтобы зрителям не захотелось после него свести счеты с жизнью? Алексей Блохин говорит, что жизнь складывается из случайностей, и история того, как его «похоронный» спектакль стал светлым, как нельзя лучше это подтверждает. Однако не было бы света внутри актера, не было бы ироничного восприятия себя самого со всеми своими проблемами вместе взятыми, не получилось бы и такого удивительного спектакля об одиночестве.
Моноспектакль по пьесе финско-шведского драматурга Бенгта Альфорса «Лифтоненавистник» Алексею предложила сыграть выпускница курса Бородина в РАТИ Галина Зальцман, пробующая себя в режиссуре. У Блохина было много работы, но он согласился:
– Вообще, разум мне сказал: «Куда тебе еще это? У тебя и так жизнь расписана по часам». Но почему-то интуиция сказала, что мне нужно пойти в эту сторону, и потратить на это время. Это были бесплатные репетиции – благотворительность со стороны Гали, благотворительность со стороны меня. Мы встречались почти полгода, и чего-то изобретали.
Герой спектакля – одинокий мужчина, у которого из друзей и близких – лишь один только старый потрепанный лифт, любовно прозванный Эноком. Тот помнит его еще маленьким, и главное – всегда готов выслушать. Ведь вся его жизнь – это воспоминания и неосознанное ожидание чуда. Но самое невероятное – вся эта казалось бы тягостная история одинокого человека рассказана с такой позитивной интонацией, что само это уже воспринимаешь как чудо, как невероятную находку режиссера и артиста, каким-то образом прочувствовавших и очень правильно построивших разговор об одиночестве с каждым из присутствующих в маленьком зале.
– Режиссер эту пьесу не просто нашла, она ее разгадала! Ведь это же можно играть по-разному. У нас был первый прогон, для Бородина, – «похоронный»! Потому что мне так себя было жалко! Страдать-то я люблю, и мне это даже очень хорошо удаётся. И Бородин говорит: «И чего? И как мы определим жанр спектакля? Похороны в одном действии?» Ну, и действительно, остаётся еще пожилых людей пригласить – и все – предсмертная речь на кладбище! И ведь надо было совершить ошибку для того, чтобы потом исправить ее. Галя говорит: «Надо применить вудиалленовский ход: об очень серьезных вещах говорить совершенно несерьезно – стебаться даже, если хотите. Над собой, прежде всего, шутить. И тогда это станет серьезно». Ну, вот если бы я сейчас пришёл и сказал: «Я очень плохо себя чувствую», – вы сразу почувствовали бы какой-нибудь подвох. А если сказать: «Да нормально!..» – что-то происходит, появляется объём. И появляется доверие. |
|
Доверие к герою и вправду появляется с первых его фраз, потому что кто как не зритель приходит на выручку робкому и сомневающемуся человеку, рискнувшему-таки поговорить о наболевшем: «Раньше я разговаривал с собакой, Кафкой… теперь я разговариваю с Эноком»… Вся эта невероятно живая и невероятно трогательная история жизни, в которой была и любовь, и привязанность, и предательство и первое знакомство с жестокостью и со смертью, пролетает как один миг, как вспышка, которая оставляет в сердце желание любить жизнь такую, как она есть, и ждать света, который обязательно появится, если тебе темно.
– Ради чего мы и брали это работу, что, несмотря на бесконечные похороны и бесконечные несчастья совершенно одинокого человека, она светлая. На прошлый прогон я приводил своего единственного друга, Фиру Лурье, ей восемьдесят четыре года. И после спектакля она говорит: «Боже мой! Я на что жалуюсь?! На что? Надо идти на улицу, заглядывать в витрины магазинов, ходить в какие-нибудь кинотеатры, надо жить! Продолжать жить дальше, потому что жизнь прекрасна и удивительна!»
И все-таки поразительно, что спектакль на такую непростую тему получился одновременно столь простым и столь мудрым своей простотой. И в зрительном зале одинаково жадно погружаются в эту историю и взрослые, и молодежь, и даже дети.
– Ну, слава Богу, что он универсальный получился. И в первый раз мы это поняли, когда позвали на прогон наших студентов. А вообще для того, чтобы быть одиноким, совсем не обязательно быть старым или молодым… В любом возрасте можно быть абсолютно одиноким. И даже находясь в кругу семьи, большой семьи…
И все же все по-разному принимают свое одиночество. Герой нового спектакля открывает новый взгляд на обыденный мир, новую возможность быть счастливым одному, и оказывается в конце вознагражден. Чем? А вот это до поры пусть останется тайной. История создания «Лифтоненавистника» страшно интересна, и после спектакля возникает море вопросов, и Алексей Анатольевич с благодарностью ответы на эти вопросы дает. Но сила воздействия спектакля, о котором ты почти ничего не знаешь, намного сильнее, чем того, в котором уже нет тайн. И потому просто приходите, соприкоснитесь с чудом настоящего театра, в котором есть и удивление, и потрясение, и просветление – все, как это и должно в подлинном театре быть.
Ольга Бигильдинская
p.s. Ближайшие спектакли 19 мая и 16 июня. Площадка – Черная комната РАМТа. Начало в 19:00.
В статье использованы материалы встречи Алексея Блохина с «Театроведческой секцией» РАМТа и фотографии Виктора Панченко.
|
|